Историки Рима

7. Эта неожиданная вылазка ошеломила и взбесила персов, не надеясь на силу, они решили немедля ввести в дело осадные сооружения и в воинственном пылу были готовы либо со славой умереть, либо разрушить город и умилостивить души павших. Приготовления были спешно закончены, и с восходом утренней звезды пришли в движение всевозможные орудия с обитыми железом башнями, на которых были установлены баллисты, чтобы рассеять сверху защитников города. На рассвете железные доспехи скрыли все небо, и на нас устремились сплошные ряды машин, прикрытых навесами и спереди защищенных плетеными щитами; двигались они не беспорядочно, как раньше, а повинуясь тихим звукам труб и не вырываясь из строя.

Когда машины приблизились на расстояние выстрела, персидские пехотинцы, хотя и выставили вперед щиты, едва-едва могли избежать стрел, которые извергали со стен наши орудия. Мы не делали впустую почти ни одного выстрела, поэтому персы разомкнули строй, и даже их катафракты,[737] пав духом, начали отступать, что придало еще больше сил нашим воинам. Однако вражеские баллисты, стреляя вниз с высоты обитых железом башен, имели преимущество и наносили многим нашим кровавые раны; при неравных позициях и успех был разным. Лишь внезапно спустившийся вечер дал отдых противникам; большую часть ночи мы раздумывали над тем, как предотвратить грозившую нам жестокую гибель.

Перебрав много возможностей, мы, наконец, остановились на плане, успех которого зависел от быстроты действий: выставить против баллист четыре скорпиона. Пока мы переносили и осторожно устанавливали их (это дело требует немалого искусства), занялся горестный для нас день, при свете которого стали видны страшные персидские манипулы и колонны слонов рядом с ними; человеческое воображение не может себе представить ничего более ужасного, чем огромные туши и рев этих животных. В то время как нас со всех сторон теснили воины, машины и гигантские животные, со стен из железных пращей скорпионов в неприятеля полетели круглые каменные ядра, которые разбивали скрепы вражеских башен, а баллисты и прислугу сшибали на землю с такой силой, что одни воины гибли, не получая ран, а других придавливали своим огромным весом орудия. Затем сильным ударом мы оттеснили слонов и, окружив их со всех сторон, стали метать в животных горящие факелы; когда огонь коснулся их тел, слоны попятились назад и отказались слушаться погонщиков. И тем не менее, хотя мы подожгли еще и осадные сооружения, битва не прекращалась.

Все эти неудачи заставили персидского царя, который сам никогда не принимал участия в сражениях, решиться на поступок, неожиданный и до той поры неслыханный: как простой воин, бросился он в гущу боя и вызвал на себя дождь стрел, так как был приметен из-за множества телохранителей и виден издалека. И хотя многие его воины пали, царь, отходя, снова и снова бросал в бой свои послушные отряды и, не страшась ужасного вида мертвых и раненых, лишь в конце дня позволил короткую передышку.

8. Ночь прервала сражение, но после короткого сна, на рассвете, царь, вне себя от досады и гнева, двинул на нас свои племена: стремясь к цели, он не собирался останавливаться ни перед чем. Осадные сооружения, как уже говорилось, были сожжены, и противник пытался вести бой с высоких валов у самых стен города, а наши с трудом, но не меньшим упорством сопротивлялись на насыпях, которые, насколько позволили возможности и силы, были сооружены изнутри.

Долго шла кровопролитная битва, но ни в одном воине, ни с той, ни с другой стороны, страх смерти не пересилил желания сражаться, а когда напряжение так возросло, что исход мог решить только неумолимый случай, дрогнул, как при землетрясении, и обрушился возведенный с такими трудами вал. Ров между стеной и насыпью с внешней стороны сровнялся, и образовалась как бы плотина или перекидной мост, по которому открылся беспрепятственный и свободный проход врагу. Наши же воины, упав, в большинстве своем прекратили бой, придавленные обвалом или изнемогшие. Тем не менее для отражения неожиданной опасности отовсюду стали стекаться защитники; торопясь, они мешали друг другу, а отвага врага еще возросла от успеха.

Царь бросил в бой всех своих разбойников; обнажив мечи, противники бились лицом к лицу; из-за чудовищной резни кровь потоками текла с обеих сторон, ров заполнился телами, проход еще больше расширился, и толпы разъяренных врагов, заполнив город, принялись вырезать, как скот, воинов и мирных жителей обоего пола, у нас же не осталось надежды ни защититься, ни бежать.