Историко-политические заметки: народ, страна, реформы

М. Восленский: «До революции либеральные русские интеллигенты с горьким сарказмом переводили с французского слова: «Bien-etre General en Russie» («всеобщее благоденствие в России») буквально: «хорошо быть генералом в России». С тех пор прогремела очищающая гроза Октябрьской революции, и быть генералом в России стало еще лучше. Да чувствует ли вообще этот генерал, завсектором или иной высокопоставленный член класса номенклатуры, что он живет в России? Не где-нибудь, а именно в кругу номенклатурщиков довелось мне услышать любопытную мысль: пропасть между ними и обычным советским населением такова, что начиная с определенного уровня номенклатурные чины живут как бы вовсе не в СССР, а в некоей спецстране. Рядовые советские граждане отгорожены от этой спецстраны так же тщательно, как и от любой другой заграницы. И в стране этой, которую можно условно назвать Номенклатурия, все свое, специальное: специальные жилые дома, возводимые специальными строительномонтажными управлениями; специальные дачи и пансионаты; специальные санатории, больницы и поликлиники; спецпродукты, продаваемые в спецмагазинах; спецстоловые, спецбуфеты и спец-парикмахерские; спецавтобазы, бензоколонки и номера на автомашинах; разветвленная система специнформации; специальная телефонная сеть; специальные детские учреждения, спецшколы и интернаты; специальные высшие учебные заведения и аспирантура; специальные клубы, где показывают особые кинофильмы; специальные залы ожидания на вокзалах и в аэропортах и даже специальное кладбище. Номенклатурное семейство в СССР может пройти весь жизненный путь – от родильного дома до могилы: работать, жить, отдыхать, питаться, покупать, путешествовать, развлекаться, учиться и лечиться, не соприкасаясь с советским народом, на службе которого якобы находится номенклатура. Отгороженность класса номенклатуры от массы советских граждан такая же, как отгороженность находящихся в Советском Союзе иностранцев: разница лишь в том, что иностранцев не допускают, а номенклатура сама не хочет общаться с советским населением»[156].

* * *

Какие черты сложносоставного традиционного сознания начала века сохранились «на выходе» – в более или менее ментально однородном позднесоветском обществе[157] – вопрос, на который однозначно ответить трудно.

Исходя из знаний о традиции и современном состоянии общественного сознания, мы можем высказать обоснованные предположения о том, с какими элементами традиции мы сталкиваемся сегодня.

Это, в частности:

♦ локализм сознания, особенно в части, касающейся социально-политических отношений;

♦ пластичность сознания/склонность к конформизму;

♦ представление о заведомой несправедливости распределения общественного богатства;

♦ возможность перекладывания ответственности за личные неудачи и недостатки круга повседневной жизни на непреодолимые внешние обстоятельства иррационального характера;

♦ разделение реального государства и идеальной «державы»;