Истреби в себе змею

…Гости пришли в себя только после третьей чашки крепчайшего кофе, подаваемого в покоях шейха молчаливыми юношами в белом. Селим, похоже, уже знал ответ на свой вопрос, но хотел услышать хозяина. Однако ас-Масуд молчал, и Селим не выдержал.

— По подсчётам американских учёных, — начал он, отставляя пустую чашку, — за всю историю человечества было добыто около ста тысяч тонн золота. Кое-что потеряно — лежит на морском дне среди обломков разбитых судов, зарыто в тайных кладах, — но большая часть жёлтого металла находится в золотом запасе всех стран мирах и в частных руках в виде ювелирных украшений. Вы сказали, почтенный ас-Масуд, что у вас уже около сорока тысяч тонн золота — это в несколько раз больше золотого запаса Соединённых Штатов. Значит…

— Значит, мы богаче всех стран мира, вместе взятых, — невозмутимо произнёс шейх, — и мы в состоянии купить весь этот мир. По нынешним ценам золото Горы стоит свыше одного триллиона долларов — эти огромные деньги станут нашим оружием, которое поразит нашего врага. В мире наших врагов действует принцип — всё продаётся, и всё покупается. Мы давно уже проникаем в этот их мир — проникают наши деньги. Но нефтедолларов было недостаточно, чтобы сломать хребет Западу, — его сломают руки моих ифритов. Так что действуй, Селим, — ты ведь очень хорошо разбираешься в финансовом механизме планеты. Я дам вам это золото, и вы убьёте им Запад.

— В принципе это возможно, хотя и труднодостижимо. Если наша «покупка мира» зайдёт слишком далеко, последует реакция на уровне правительств — например, выраженная в законодательных запретах. Не всё так просто, почтенный Джелаль ас-Масуд!

— Да, трудности могут возникнуть, — согласился имам, — однако все они преодолимы. Но главное: это будет только началом. Если Запад спохватится и не захочет продавать нам то, что мы хотим у него купить, — хотя непременно найдутся люди, которые будут продавать всё, невзирая ни на какие запреты; их души слишком разъедены алчностью, — мы сделаем так, что всё их достояние обратится в пыль. Сейчас пещера Али-Бабы только приоткрыта, но ведь её можно распахнуть и настежь… Вы поняли меня?

Да, на этот раз они очень хорошо поняли его: и «аналитик» Селим, и «хищник» Омар, и «бедуин» Мелик — они были умными людьми с гибкой системой мышления, не скованной окостеневшими догмами.

— А как же мы сами, почтенный имам? Эта волна захлестнёт и нас — наша экономика основана на тех же принципах!

— Есть разница, Селим. На Западе деньги — это единственное, что связывает людей в общество: больше у них нет ничего — ни идей, ни устремлений. А у нас — у нас есть вера, и эта вера нас объединяет. Мы устоим, Селим.

— Кстати, — вкрадчиво произнёс Омар, — насчёт веры. Там, в зале, — там ведь вместе с юношами были и девушки — девушки с открытыми лицами. Не противоречит ли это…

— Не ожидал такого вопроса, — холодно ответил ас-Масуд, — тем более от тебя, Омар. Тебе ли не знать, что закон власти главенствует над властью закона? Власть выше любых законов! А простым людям ни к чему знать, что властители не всегда следуют законам, которые сами же и устанавливают. Так было, так есть, так будет! И главное — эти девушки не просто женщины, которые могут стать жемчужинами гаремов. Они самодостаточны — без этого их магия не работает. Даже я не могу подчинить себе их волю — это выше моих сил. Я воспитал детей Горы, они идут с нами и помогут нам; они наши союзники, но не рабы. Да, мы следуем нашим древним законам, но, — он усмехнулся, — не следуем слепо. Разве для тебя это новость? И ещё — любая из этих прекрасных пэри стоит в бою роты десантников. Хотите убедиться? Я могу оторвать нескольких девушек от синтеза на час-другой.

— Не стоит, почтенный ас-Масуд, — поспешно сказал заметно сконфузившийся Омар, — мы уже видели кое-что… ещё раньше. Поэтому господин Мелик и говорил об использовании ваших ифритов… в других целях.

— Цель у нас сейчас одна — победить. Да, люди-индиго могут быть воинами, и если понадобится, они ими станут. Но пока они будут творить сокровища пещеры Али-Бабы — это самый верный путь к победе. Единственный путь — я так считают.

* * *

— Я рад, — лорд-протектор вальяжно откинулся на спинку кресла, — что наконец-то мы с тобой встретились. Присаживайся, чувствуй себя как дома.

Серпента не ответила — какой смысл перебрасываться словами с обезьяноподобным, которого так и распирает от гордости? «Рад он, видите ли… Интересно, как бы ты был рад, если бы мы с тобой встретились в другом месте и при других обстоятельствах…».