Истребитель

"Неужели это просто глупость? — с удивлением вчитывался Павел в короткие строки обзоров. — Обязательное наличие радиостанции, и скоростные качества, превышающие наши чуть ли не вполовину, это что? Мелочь? Да и что можно сказать по сухим, вполне возможно, неполным данным?"

Поэтому он с особым нетерпением ожидал обещанный груз.

Как сумела советская разведка умыкнуть еще не поступивший в войска «мессер» — тайна за семью печатями…

Но ожидание затянулось. Прошла неделя, вторая. Павел, успев за время вынужденного безделья вызубрить все, что смог отыскать в библиотеке, заскучал. Тем временем, из части прибыли документы, подтвердившие сбитые им самолеты. Получив причитающуюся ему премию, Говоров обалдел. Согласно Директивы Главнокомандующего, дали по тысяче за каждый.

Несмотря на четкий намек комиссара, Павел так и не решился выбраться в город. Сейчас, в то время, когда шла битва за Москву, он, здоровый, сильный мужчина, вынужден сидеть в тылу, а если еще удариться во все тяжкие, то совсем со стыда помрешь. Он спрятал стопку купюр в коробку из-под папирос и постарался забыть о них. А тут еще, как назло, пришли наградные документы. Орден Красного Знамени, награда куда как весомая. И получи ее капитан за сбитые истребители, он был бы немыслимо счастлив. Однако, странное дело. Награда за дикую выходку? Это уже словно пощечина. Он вежливо козырнул командиру части, к которой был приписан, пробормотал положенное "Служу трудовому народу" и спрятал орден к деньгам.

И вот, наконец, в начале декабря, вместе с первыми известиями о разгроме немцев под Москвой пришел долгожданный груз.

Техники сноровисто собрали аппарат. Хищный, с более пологим, чем у своего предшественника носом, окрашенный в грязные серо-белые пятна истребитель, с нанесенными на свежезакрашенные кресты красными звездами, смотрелся грозно.

Изучение внутреннего устройства новой машины принесло сюрпризы. «Мессер», судя по прибитой под капотом табличке, был оснащен старым, 601-ым, двигателем, но имел большую массу.

Отогнав норовящих залезть внутрь конструкторов, в кабину забрался ведущий летчик-испытатель. Полковник покрутился в кресле, поднял и опустил фонарь, глянул назад и неуловимым жестом махнул рукой, перекрестился.

Взлет, чуть вильнув в сторону, «Густав» резко ушел вверх. Набор высоты, переворот, резкий вход в крутое пике, и вот уже самолет, словно по крутой горке, понесся к земле, с неохотой вышел из пикирования и развернулся, заходя на посадку.

А вот посадка омрачилась неприятным сюрпризом. Самолет пронесся над полосой и опустился на бетон с легким парашютированием. Однако в самый последний момент правая плоскость ушла вниз, и самолет ударился о посадочную полосу одним колесом. Хрустнула стойка. Конечно, стоящие у ангаров наблюдатели не могли слышать этот хруст, однако результат был налицо. «Мессер» пропахал бетонку, сминая в гармошку дюраль крыла и замер. Спас опыт летчика. Он сумел удержать неуправляемый самолет на полосе и не допустил переворота.

Когда они подбежали к аварийной машине, полковник уже сидел на парашюте в нескольких метрах от полосы и, наплевав на все правила, дымил папиросой.

— Дерьмо аппарат. Летающее полено, — завершил он матерную тираду. — На взлете чуть не крутануло. Потащило влево, едва сумел удержать. В наборе, и на горизонтали, правда, терпимо, а вот из пике тоже еле сумел вытянуть. Думал, ручку оторву. Ну а посадку все видели. Ни с того, ни с сего, рухнул набок. Одно слово — дрова…

Оставив искалеченную машину на попечение техников, конструкторы и пилоты отправились в тепло.

Павел, двинувшись следом, внезапно раздумал. "Что я там не слышал? — подумал капитан. — Неужели это и есть хваленые немецкие «мессершмитты»? Тогда непонятно, почему они нас валят, как тузиков? — Что-то не так, — он обошел самолет, уворачиваясь от суетящихся механиков. В глаза бросились непонятного назначения закрылки на рулях. "А это еще что-за… " — отложил Павел и двинулся дальше, заглянул в кабину, ничего особого. Знакомый по фотографиям Франца набор. Банка авиагоризонта в центре, окружена высотомером, компасом и альтиметром. Справа приборы топливной системы и двигателя, наверху, возле прицела, счетчики боеприпасов и часы. Все знакомо и функционально. Удивила плотность прилегания стекол.

"Умеют, гады", — с невольным уважением постучал летчик по толстому бронестеклу. И тут он заметил — на полу, возле педали управления рулями, что-то блеснуло. Вытянул шею и рыбкой нырнул вниз, перевалившись через борт. Дотянулся до небольшого кругляшка, зажал в ладони и кулем вывалился обратно. Как это не заметили техники и сам испытатель, понял, когда отошел от лежащего под наклон самолета. Видимо, от удара, завалившаяся в щель безделушка освободилась и оказалась на виду.

Не рискуя изучать находку прямо на месте, сунул кулак в карман реглана и двинулся прочь, благо, что самолет уже подцепили к лебедке и начали неторопливо поднимать над бетонкой.