Истребитель

Предполагая, что террорист прямым ходом будет рвать вглубь массива, чтобы выбраться из окружения или улететь на чём-то немыслимом, прибывшие бойцы «Вымпела» и «Урагана» беззвучно и скрытно высадились в чащу с вертушек на спецтросах.

Профессионально меняя позиции, качая и выполняя замысловатые зигзаги, шерстя лес инфракрасными «очками» и приборами НВ, спецы в маскхалатах растворились в окрестности.

Десантировались они примерно в середине массива. В двухстах метрах от Мегафарова, притихшего возле корней, и в трёхстах от Топоркова, крутящего педали спортивного велосипеда.

За шесть минут до начала операции «Частокол» и дружного, хотя заметно боязливого выдвижения солдат в лес, Никита остановился, бросил свой транспорт в низинке с сырым мхом и, споткнувшись о ветку на земле, побежал дальше.

Место он выбрал, стервец, удачно! Ещё вчера, бродя с лопаткой в лесу.

На Старо-Червишевском тракте раздалась команда по мегафону: «Вперёд, марш!» Включились прожектора, стараясь освещать саму дорогу с силуэтами грузового транспорта и БТРы, а также опушку смешанного леса.

Никита молниеносно кинулся к полуразложившемуся трупу коровы месячной давности, натянул маску, уже в который раз, на нос, глаза и рот, предусмотрительно закупоренные тампонами, поправил мини-баллончик с кислородом и раздвинул покров дёрна возле трупа животного.

В почти сгустившихся потёмках жуков-могильщиков, червей и гнилой плоти коровы уже не было видно, поэтому сработал Топорков быстро, точно и без смущений.

Точно до прихода солдат!

Сон в руку. Не зря ему виделись мрачные сцены по ночам с погибшими друзьями, фашистами и ямой-убежищем!

В готовую со вчера могилку парень залёг без удовольствия. Присыпал дёрном, хвоей и листьями ноги, тело, левую руку. Зажал в правом кулаке почему-то неизменный, уже несовременный «Стечкин», заёрзал, заходил ходуном.

Сморщился и затих, отчётливо различая хруст веток и сосновых иголок под подошвами кирзачей, бряканье автоматов, да редкие отзывы офицеров.

Рядовые Кошкарёв и Колымник не знали, что завтра их посадят на гауптвахту за такую оплошность. Непростительную ошибку!

Как и было приказано лейтенантом, они шагали вглубь чащи, сохраняя между собой двадцать метров и освещая фонариками местность на каких-то тридцать-сорок.

Друг друга видели отлично, да и ночь ещё не опустилась на Землю полностью. Под боком шли друзья и товарищи, автоматы были взведены, стрелками слыли в воинской части хорошими, и били по полигонным мишеням неплохо…

– Фу, дерьмо! – сморщился рядовой Кошкарёв, ощутив носом невыносимый отвратительный запах.

– Тьфу, воняет-то как! – то же самое почувствовал Колымник, ища тусклым лучом источник вони.

– Вы там обосрались, что ли?! – отозвался идущий левее сержант Федченко, но, вспомнив про наказ лейтенанта, замолчал и втянул голову в плечи.

Свет фонариков обоих солдат нащупал тушу мёртвой зловонной коровы, дёрнулись мутные лучи в стороны.

Опять к поганому трупу животного. Скрестились. Пробежались кругом, в радиусе десяти метров. Скорее так, шальными движениями, неумышленно.

Устремились дальше, вперёд.

Оба солдата зажали плечами носы – может, поэтому так хаотично мелькнули их фонари!

Через минуту Никита выбрался из укрытия. Отряхнулся. Сунул пистолет за пояс, аккуратно подпрыгнул. Не бренчит! Хорошо!

И короткими перебежками засеменил к опушке, где пригибаясь, а где по-пластунски. Валюта в непромокаемом мини-рюкзаке тряслась за спиной.

Прожекторы медленно (их рулевые считали вообще затею бессмысленной, так как товарищи уже прошли сквозь опушку спокойно) двигались на станинах «Уралов». Двигались и ярко-ослепительные широкие лучи. Тихо, очень тихо начался мелкий дождик. И, судя по всему, зарядил надолго.

Никита почти без волнения и тревоги выкарабкался из кювета на тракт, выждал ещё чего-то, шельма, а затем переметнулся в четыре прыжка на ту сторону.

А подумал он в этот момент и вспомнил многое!

Как просто, как интересно! Как здорово всё-таки получилось! Госпожа Удача! Значит, бережёт Бог! Бережёного бережёт! Молодец, Бог!.. Распоясался что-то! А вдруг?! Ну нет, вдруг – только пук!

Никита, выйдя из оцепенения, улыбнулся и, убедившись, что всё о'кей, на четвереньках пополз в кусты.

Прочавкал по болотной жиже и камышам, перелез, переполз змеёй гнилую корягу и выбрался на сухое место.

Сел на корточки, бросил последний многозначительный взгляд на полоску шоссе с темнеющим там и сям транспортом, гуляющие по серому небу и чёрным деревьям лучи прожекторов, на северо-запад, где должен засыпать родной город с любимой Татьяной, вздохнул, и уже смело, почти не пригибаясь, побрёл в осинник, надеясь, что ночной дождь смоет его следы и запах от возможного собачьего преследования.

Во тьму, в ночь, в угрюмый мрачный лес, навстречу НЕИЗВЕСТНОСТИ и СУДЬБЕ.

Эпилог

ЧЕЧНЯ. Район боевых действий. 26 августа 1996 г.