Истребитель

Через пятнадцать минут подъехал «ГАЗ-24» с тремя фээсбэшниками местного Управления. И пусть ФСБ и РУОП никак не могли договориться и разрешить права и обязанности на киллера-инкогнито, устраняющего их «подопечных», но действовать они умели. Каждая «контора» вела своё расследование, каждая получала новую, хоть и скупую, информацию, поэтому после анонимного звонка не поленилась выделить на двое суток по посту наружного наблюдения каждому из оставшихся пятерых членов «ДЕСЯТКИ». Так как не располагали сведениями и не знали ответа на вопрос: «Кто будет на этот раз?» Вот и страховались.

«ГАЗ-24» синего цвета встал возле чугунной ограды спортивной площадки, около двух припаркованных случайных машин.

В 11.10 примчалась усиленная охрана Тихомирова. На трёх тачках. Трое в дом, двое у подъезда, четверо рассосались по двору и прилегающим площадкам. Проверка. «Многовато вас, ребята!» – подумал Никита, отпрянув от окна вглубь комнаты. Мусор под ногами предательски хрустел, ворочался в сумке кот, да тикали на руке часы «Ориент». Новые! Старые часы подарил племяннику Тани.

Топорков раскрыл сумку, и из неё стрелой выскочил кот, пригнувшись и озираясь. Деваться отсюда ему было некуда. Он нужен здесь! Очень нужен! На, поешь колбаски.

Парень достал ПП «Ингрэм», сложил, прикрутил устройство ведения бесшумного огня, попросту «глушитель», и взвесил в руке. Прелесть! Девятимиллиметровый, не тяжёлый, достаточно короткий и скорострельный. Тридцать два патрона и обойма в сумке. С такой штукой воевать можно!

Извлёк «УБН-40», микрорадиопередатчик с жёлтой кнопочкой, баночку с токсичным порошком. Посыпал у двери, пол в центре комнаты, у окна. Немного на чешки. Убрал в сумку, уже опустошённую. Подвигал челюстями. Грим держится. Пошевелил пальцами рук, ног. Сжался, расслабился, напрягся, вдохнув в лёгкие побольше воздуха, опять расслабился. Прислушался. Филин должен быть здесь. Ну что ж, Черныш, ликвидируем и того, и другого, потом третьего, а затем и четвёртого. А потом ещё четверых. А что? Запросто! Ну-ка, что там творится?

Охранники Тихомирова прочесали местность, закоулки, подъезды, согласовывая свои действия по радиотелефонам. Сгоняли туда-обратно на пассажирском лифте, проверили грузовой, лестницу. Выгнали двух бичей, почти вежливо попросили молодую парочку удалиться в другое место.

Обшарили всё вокруг, от крыши до подвала, от улицы до улицы.

Подкатили к «тойоте» и «волге». Познакомились. Отвалили. Но под наблюдением оставили. Они их, а те – этих. С зарегистрированными через Подпола пистолетами за поясами, с радиотелефонами в одной руке и полевыми биноклями в другой заняли места, зорко процеживая суровыми взглядами ближние и дальние окна и крыши.

Никита ждал. Десять, пятнадцать, двадцать минут. Прошло полчаса. Приехали.

Так. Две минуты до лифта есть. Но Филина не слышно. Странно! Хотя чего странного?! Профи. Может, резко рвануть к двери, выскочить и расстрелять? Нет, подстрахуется.

Ну, давай, Черныш, жду!

Никита замер, уставившись на кота, не только умявшего пищу, но и помывшегося и обошедшего с проверкой все углы помещения. Теперь он сидел и смотрел в сторону входа, навострив ушки. Тихо. Для человеческого уха, но не для животного. Крысы? Да нет, их здесь травили подряд два раза. Стоп. Осторожно.

Парень снял с предохранителя «Ингрэм». Кот полуобернулся на щелчок, уши повернулись к Топоркову. Нет, это не звуки с улицы! Там слишком тихо. Пять секунд, десять, тринадцать, наверное. Никита неотрывно смотрел на животное, направив ствол на фанерную дверь. Время выходит. ещё секунд сорок и надо приступать к Тихомирову. Момент…

…Замочная скважина изменилась. Человек бы сейчас этого не увидел. Кот почувствовал, услышал…

Уши-локаторы крутнулись на невидимый звук, шорох. Мордашка уставилась. Спина резко прогнулась, шерсть вздыбилась.

Никита нажал спусковой. Глухая, почти монотонная очередь прошила дверь местах в пятнадцати на уровне ног и тела. Кот забился в угол, угодив в лужу смолы. Никита бросился ко входу в комнату, раскрыл простроченную дверь настежь. Филин корчился в страшной агонии, тело выгибалось от боли, но без стона и злобы. Только удивление и жуткое расстройство. И боль.

Топорков нагнулся, схватил эфэсбэшника за шиворот, оттащил на два метра по коридору рывками, откинул ногой небольшую спортивную сумку Филина, кинулся обратно и прильнул к окну.

Видимо, на входе в подъезд произошла какая-то заминка – Тихомирова в поле зрения не наблюдалось, а у дверей кружились вороньём телохранители и размахивали руками. Босс споткнулся между косяками и лестницей. Грохнулся, да так, что занятые работой внешней безопасности охранники не успели среагировать и поддержать падающего шефа! Брякнулся качок. Рухнул спортсмен. Шмякнулся плечом о ступеньку шуменский Шварценеггер. Подняли. Отряхнули. Поправили. Извинились, дрожа коленками. Злой босс направился дальше. Но боялся. Не столько чувствовал боль, сколько страх. И он прекрасно знал, что никакие телохранители ему не помогут! Если, конечно, что-то случится! Быстрее бы до квартиры добраться!