Истребитель. Ас из будущего

В палате, усевшись на кровати, Тихон стал размышлять. Что-то он слышал в сводках Софинформбюро о действиях авиации на Севере, но особо не впечатлился. Караваны, проводки судов, незнакомые названия – Петсамо, полуостров Рыбачий… Казалось, это где-то там, на краю света, где сплошная полярная ночь, льды, белые медведи. Бр-р-р! Тихон зябко поежился – холода он не любил. А если собьют в тундре? Замерзнет же насмерть! Он уже жалеть стал, что был так настойчив с доктором. Ну, послали бы, как и других, в запасной полк, а там на бумаги из госпиталя не больно смотрят, им летчики нужны, тем более – опытные.

Прошла около двух часов, прежде чем санитарка пригласила Тихона в кабинет врача.

Доктор был слегка под хмельком. Широким жестом он показал Тихону на продавленный дерматиновый диван:

– Садись, летун. Выпить хочешь?

– Не откажусь. А мне можно?

– Уж коли воевать можно, так почему выпить нельзя? Мы же по чуть-чуть…

Эскулап выудил из-под стола бутылку коньяка – редкость по военным временам – и разлил напиток по стаканам, правда – на два пальца, граммов по пятьдесят.

– Не обижаешься, что мало? Коньяк – не водка, его стаканами не пьют. Ну, за твое возвращение в строй! Желаю тебе выжить в этой мясорубке!

Чокнулись, выпили. Коньяк был хорош, Тихон давно приличного алкоголя не пробовал. На фронте – наркомовские сто граммов, водка посредственная. А тут – коньяк армянский, и где только доктор его взял? Послевкусие приятное, жаль – закусить нечем. Но во время войны где лимон найти?

Доктор уселся в кресло, наверное, до войны в нем директор школы сидел, достал папиросу, затянулся и подтолкнул пачку к краю стола:

– Закуривай…

– Спасибо, не курю.

– Правильно, вредная привычка. Так вот, о тебе…

Тихон навострил уши.

– Есть у меня товарищ, еще со школьной поры – он сейчас в кадрах служит, в ВВС Северного флота. Дам я тебе к нему письмо. У тебя ведь какие варианты? Или в легкобомбардировочную авиацию – на У-2, или в гидроавиацию. Там скорости и нагрузки маленькие, тебе восстановиться надо. После госпиталя тебе отпуск по ранению положен – месяц, а потом в ЗАП. Ты отдохни, к родне съезди, а потом – в Архангельск. Вот проездных документов дать не могу, только до запасного авиаполка. Ну, давай еще по одной…

Доктор плеснул коньяка в стаканы – скромно, на палец всего.

– За тебя!

Они выпили, и Тихон осмелился:

– Разрешите полюбопытствовать… Почему вы мне помогаете?

– Ну да, ну да… В госпитале раненых полно, всех не обласкаешь… Брата ты мне младшего напоминаешь – лицом, голосом… Тоже летчиком был… Давай помянем.

На этот раз доктор налил коньяку по полстакана.

Выпили не чокаясь.

– И возраст, как у тебя. Окончится война – я-то в тылу потихоньку состарюсь, а ему уже не суждено жизнь прожить. Мать, как узнала, слегла. Даже могилы нет: сгорел в воздухе вместе с самолетом. Через три месяца в наш госпиталь летчик из его полка поступил, рассказывал.

Доктор помолчал, закурил – Тихон видел, как мелко дрожали пальцы его рук. Понятно, переживает.

Но доктор взял себя в руки:

– Родня-то есть?

– Нет.

– Под оккупацию попали?

– Случилось так…

– Ты завтра с утра, до обхода, зайди ко мне. Я тебе письмо дам, справку о ранении. Личные документы в канцелярии получишь.

– Слушаюсь!

Тихон поднялся, поняв, что разговор окончен.

Спал он хорошо, последняя ночь в госпитале. За завтраком попросил добавки – черпак каши, поскольку неизвестно еще, когда в следующий раз поесть придется.

Доктор уже приготовил ему письмо.

– На обратной стороне я фамилию, имя и отчество указал, а также звание и должность, дабы не запамятовал. Не подведи и не осрами.

– Как можно?

– Удачи!

Мужчины пожали друг другу руки, и Тихон направился в канцелярию за документами. Потом – к старшине в каптерку, за обмундированием и сухим пайком на трое суток.

Переодевшись, он натянул сапоги и вышел на крыльцо. Куда идти? На войне, да и вообще в армии любой военнослужащий живет по приказу: полеты, отбой, прием пищи – все по команде. А сейчас свобода, месяц отпуска. Продаттестат, как и денежный, в кармане – с личными документами и справкой. Деньги выдали – а куда их тратить? Была бы родня – к ним бы поехал.

Поначалу он решил до Москвы добраться. Вроде от Коврова недалеко, а потратил целый день. Пассажирские поезда практически не ходили, лишь изредка и не по расписанию, и были переполнены. Шли эшелоны с техникой, с личным составом, и все – к фронту. В тыл же тянулись поезда с разбитой техникой – для ремонта или на переплавку, а также санитарные поезда.

Потолкавшись в здании вокзала и на перроне несколько часов кряду, Тихон решил действовать активнее и подошел к теплушке только что прибывшего поезда:

– Бойцы, мне бы командира…

Из приоткрытой сдвижной двери показался усатый старшина.

– Летчик я, из госпиталя выписался. Не возьмете ли до Москвы?

– Не положено, – отрезал старшина.

К теплушке подошел командир с погонами капитана. В январе сорок третьего в армии ввели погоны, и для Тихона это было непривычно, у него на гимнастерке все еще были петлицы с треугольниками. Впрочем, погон на всех еще не хватало, армия многомиллионная, и ходили с петлицами.