Истребитель драконов

Макс покачал головой. Он сознавал, что просто пытается отвлечься от своей неразделённой страсти к Ульрике. Или ситуация не столь безнадёжна? Похоже, что между Ульрикой и Феликсом не всё идёт гладко. Возможно, он ещё получит свой шанс, особенно, если Ульрика и господин Ягер отправятся в путешествие порознь, а Макс присоединится к ней. Кто знает, что тогда может произойти? Шрейбер позволил порыву надежды угаснуть. Из того, что Ульрика с Феликсом могут расстаться, ещё не следует, что она поедет с Максом.

Шрейберу едва не захотелось расхохотаться. Почти на пороге крупнейшее за последние два столетия вторжение сил Тьмы, а маг, поклявшийся противостоять Хаосу, расселся тут и думает лишь об этой единственной девушке. Каким–нибудь способом, но он должен восстановить соразмерность своих чувств. Макс подошёл к шкафам и изучил книги.

Несомненно, тут находилось порядочное количество книг, включая несколько копий Книги Обид Карак Кадрина, насчитывающей более трёх тысяч лет. Более ранние записи были выполнены практически на чистейшем древнем языке гномов, который он изучал в молодости. Макс перелистывал страницы, пока вскоре не захрапел, откинувшись в кресле, а книга древних повествований о вероломстве, предательстве и унынии выскользнула из его руки.

Феликс, пошатываясь, вошёл в комнату, что делил с Ульрикой. Он не особо устойчиво держался на ногах, и потому, видимо, с треском провалились его старания не производить шума. Он уже споткнулся о ночной горшок и выронил меч, который упал на пол с громким металлическим лязгом. Феликс понимал, что Ульрика не спит, хотя та в кровати не пошевелилась. И гадал, как долго она его ждала.

— Итак, ты, по–обыкновению, пьян, — произнесла Ульрика сердитым голосом.

— Сама ты напилась, — тупо возразил Феликс. — Я думал, ты пойдёшь в королевскую библиотеку, чтобы спланировать маршрут до дома.

— Не я. Макс напился.

— Ты, стало быть, пила в компании господина Шрейбера, — в угрюмом тоне, которым было это произнесено, Феликс умудрился выразить такую ревность, что и сам удивился.

— Нет. Я была в библиотеке, а он пришёл уже в подпитии.

— Чем же ты тогда занималась?

— Мы разговаривали.

— О чём?

— О языке гномов, если тебе вообще есть до этого дело.

— У тебя внезапно возник интерес к гномьему языку?

— Карты и книги в библиотеке, в большинстве своём, написаны на нём.

— Ну, бесспорно, это придаёт делу смысл, — с нескрываемой иронией заметил Феликс.

Он начал снимать свою одежду, готовясь ко сну.

— Ты умеешь быть противным, Феликс Ягер.

— По всей видимости. А господин Шрейбер не таков?

— Макс, по крайней мере, предложил сопровождать меня до Кислева.

Феликс почувствовал, как сводит его желудок. Он не ожидал, что её слова смогут настолько его задеть. Повалившись на кровать подле Ульрики, он украдкой взглянул на неё. В темноте невозможно было прочитать выражение её лица. Но, судя по голосу, она была расстроена. Феликс помедлил, раздумывая над тем, что сказать. Молчание растянулось, словно бескрайняя голая пустыня, угрожая поглотить всё, что он собирается высказать.

— Я поеду с тобой в Кислев, — наконец произнёс Феликс.

— А как же дракон?

— После того, как он будет убит…

— Вот как, значит, ты поедешь после того, как будет убит дракон…

— Я дал клятву, и знаю, что вы, кислевиты, думаете о клятвопреступниках.

И снова повисла тишина. Ульрика больше ничего не произнесла. Феликс раздумывал, что ещё сказать, но пиво ударило в голову, и щупальца дремоты, навеянной алкогольным опьянением, погрузили его в море сна.

А когда утром Феликс проснулся, Ульрика уже ушла.

С зубчатой стены над внутренним двором дворца короля Истребителей Макс наблюдал, как всходит над горами утреннее солнце. Во рту он ощущал сухость. Болела голова. Бурчало в животе. Так он не напивался уже очень давно, со времён студенчества. Шрейбер испытывал смутное чувство стыда и замешательства. Он понимал, что в какой–то мере это всего лишь последствия похмелья. Однако к этому примешивалось осознание того, что он сказал Ульрике нечто из того, что следовало, по–хорошему, оставить при себе. Кроме того, он ещё и злился на себя за то, что напился. Для магистра магии сие не есть хорошо. Макса бросило в дрожь, когда он обнаружил, что в состоянии опьянения воспользовался заклинанием, пусть даже столь простым, как вызов световой сферы. Даже в идеальных обстоятельствах магия представляет собой коварную и опасную штуку и без того, чтобы добавлять сложностей воздействием алкоголя. Макс помнил, что по этому поводу говорил его старый наставник Джаред: «Пьяный чародей — это глупый чародей, а глупый чародей довольно скоро становится мёртвым чародеем».

Шрейбер сознавал — случившегося не следовало допускать, понимая при этом, что на то были свои причины. Он маг. Он осознал состояние своего разума. Медленно и беззвучно считая до пяти, Макс сделал глубокий вдох. На счёт десять он задержал дыхание, затем, досчитав до двадцати, сделал медленный выдох. Проделывая это, он старался очистить свой разум, как учили его наставники.