Истребитель (Пока не закончен)

Он встал и легко, но словно касаясь лучиком света, перекрестил гостя. А Павел понял, что ни спрашивать, ни о чем, ни говорить с ним дед больше не будет. А лучше для всех, что бы ушел он из этой хитрой горницы как можно скорее. Он встал, развернулся и в два шага вскочил в темные сенцы. Еще миг и уже стоял на крыльце. Солнце ударило в глаза, ослепило. Прикрыл глаза ладонью, а когда убрал, увидел, что нет вокруг ни домов, ни огородов. Стоит Паша посреди луга, и глядит на скошенную траву. Повернул голову. Сколько хватает глаз, только поля и редкие березовые околки. И никакого намека на деревеньку. "Заснул, голову напекло, вот и привиделось. - Облегченно выдохнул летчик. Тоже мне Илья Муромец".- Усмехнулся он чудной истории. И тут приметил столб пыли, поднятый подскакивающей на колдобинах полуторкой. Он сорвался и побежал к дороге, огибающей поле, размахивая руками и крича водителю.

Три часа в кузове, ночь в комендатуре захолустного городка, и уже на следующий день вернулся в часть. Что и говорить, кругом повезло. Упади раньше, так просто бы не отделался.

В казарме тишина и покой. Все на поле. Рассчитывать на машину глупо. Вдоволь надежурюсь.- Расстроено думал он, лежа на кровати. В штаб вызвали, едва задремал. Пригладил вихры и рванул. Ясно, что не за орденом. Сейчас всю душу вымотают.- Не без оснований сокрушался летчик.

Однако Комполка, лишь укоризненно ткнул пальцем в донесение, где, как следовало понимать, был отражен и его "подвиг", заговорил о другом. - Ты Паша нынче у нас безлошадный, так что готовься. Завтра получаем новые машины, едешь на учебу, будешь осваивать.

"Невиданное дело"? - изумился лейтенант. " Хотя? По сути, работа нервная. Пока изучишь, загрузит. Проблем выше головы, а уж если что не так, то как водиться. По закону военного времени... Мало не будет.

Однако, узнав, что ехать придется не куда ни будь, а в родной Новосибирск, где на заводе 153 и клепали крылья Родины, как назвал товарищ Главковерх, истребители. Отпуск, не отпуск, но совсем другое дело.

- Слушай, Павел Тимофеевич, внезапно обратился он к подчиненному совсем не по уставу. Ты никак подрос, что-ли? Или повзрослел? Давно пора, а то все пацан, пацаном.

Назад бежал, как на крыльях. Объяснять не надо, какая радость, родных повидать. И только на подходе, сообразил. " Я в тыл, а ребята "на боевые"? Но долго не переживал. Наверстаю.

В расположении эскадрильи его встретил приятель и ведомый Андрей. - Дошел? Молодец. А я ведь понял, ты меня прикрыл, когда "Мессер" выскочил. Мое это железо было.- Сказал приятель, когда, сидя в курилке, вели разговор о произошедшем.

- Да ладно,- тебе смутился Павел. - В плоскости, да в хвост поймал, а тебе он в кабину целил. Там бы и остался, а так все живы, здоровы. А я, зато, на родину, учиться на новые машины еду. - Перевел он разговор. - Так что, может я специально подстроил? - Улыбнулся Говоров.

Андрюха недоверчиво покачал головой, но от комментариев воздержался.

Случай, несомненно, из ряда вон. Был еще один момент, который командир не счел нужным доводить до подчиненного. Самолеты были не привычные Ишачки, а новые ЛаГГи, которые только начали поступать в войска. Машины новые, и что греха таить еще сырые. Вот так, и выпало лейтенанту Говорову в самый разгар военных действий попасть на родину.

Возвращался через две недели. Учеба оказалась хотя и трудной, но интересной.

Павел лежал на верхней полке набитого до предела вагона и со скуки вспомнил, о встрече со стариком, что приснилась ему тогда в поле. И вдруг навалилось сомнение. Уж больно все живо в памяти сохранилось. Со сном что-то не так. А с другой стороны. Чудес не бывает. Это Паша знал точно.

Придремал, и проснулся только от сдавленного крика в тамбуре. Благо, что место ему досталось в самом конце поезда. Он прислушался, и решил выйти покурить. Вагон к полуночи утихомирился и только из разных углов доносился заливистый храп, неловко устроившихся пассажиров. Павел спрыгнул в проход, натянул щегольские сапоги, и, расправив под ремнем гимнастерку, двинулся к выходу. Картина в грязном тамбуре не то, что удивила, расстроила. Трое блатных, приставив к горлу, прихваченной на гоп стоп жертвы, финку, сноровисто обшаривали карманы. Женщина, боясь шелохнуться, замерла, прижавшись к стенке вагона, и только жалобно попискивала, когда мучитель прижимал лезвие. - Эй, вы чего это? - Рявкнул лейтенант, увидев непотребство.