Истребитель «Родина»

— Мы вам не враги. Несовпадение национальных интересов наносило Земле больший урон, чем наше присутствие.

— Вот! — воскликнул Андрей. — Вот что самое... — Он потряс ладонями, будто пытаясь выловить слова в воздухе. — Самое отвратительное. Вы знаете о нас столько... сколько и я! Вам даже осматриваться не нужно. Явились, как к себе домой. «Формачерепа»!.. «Усы»!.. Вы слишком хорошо ориентируетесь. Во всем.

— Мы готовились.

— Так вы на Земле давно?

— Мы не скрываем, что наблюдали за вами. Вы находите это противоестественным? Разве вы поступили бы иначе? — Стив моргнул — впервые за все время разговора — и словно отрубил тему. — Привыкание к новой внешности продлится несколько суток, — сказал он. — Я подразумеваю аспект психологический. С совместимостью тканей проблем не будет, вы можете рассчитывать на все достижения нашей медицины.

— Да, кажется, мы с вами похожи...

— Мы достаточно близкие виды. Самое сложное, что вас ожидает, — освоение мимики. Улыбаться и хмуриться вы будете учиться заново. Весьма сложная практика, но вам она должна быть под силу. Вы долгое время находились в изоляции, и ваша мимика утратила социальное значение.

— Поэтому вы вербуете из одиночных камер? Крест! — спохватился Андрей. — Оставьте мне его. Лицо жалко, но тут я не спорю. А крест?.. Я сделал татуировку в пересыльной тюрьме. На Шиашире ее видел только врач и пара вертухаев. С другими заключенными я не общался, здесь такой порядок. Мы даже через стену не перекрикивались — во-первых, не слышно, а во-вторых, за это наказывают. Ну кто знает о моем кресте?

— Почему вы так им дорожите?

— А почему вы так стремитесь меня... перелицевать? Перекроить во мне все. Крест — это мое, понимаете? Как заноза. Пусть она у меня будет. Моя собственная заноза. Пусть будет!

— Я уже говорил: мы обязаны принять все меры предосторожности.

— Да отпечатки пальцев! Да форма уха! — вскричал Андрей. — Вы в курсе, сколько есть способов опознания?!

— Отпечатки мы с вами не обсуждали, потому что для вашего душевного здоровья это не критично. Но если вы думаете, что выйдете отсюда с папиллярным рисунком человека, утопившего паром «Данциг», то я, не исключено, переоценил ваш интеллектуальный потенциал.

— Вы... для чего меня берете? — У Андрея сел голос, он прокашлялся, но это не помогло. — А?.. Для чего, Стив? Вас мало, так вам подручные нужны? Провокаторы? Каратели? Кого вам не хватает? Парикмахеры у вас уже есть, да я и не парикмахер. Сетевое представительство открыть захотели? Это всегда пожалуйста, сайт я вам сверстаю. Подучусь немножко, память освежу и сверстаю. Только тут можно и старыми пальцами обойтись, своими. И своим лицом.

Прежде чем ответить, Стив дважды сложил фотографию и убрал ее во внутренний карман.

— Мы не собираемся вас на что-либо провоцировать. Ни вас персонально, ни человечество в целом. При необходимости мы способны уничтожить все живое на вашей планете. Однако у нас нет такой необходимости.

— Зато есть какая-то другая, — пробормотал Андрей. — Какая-то другая необходимость. Это все, что вы можете мне сообщить?

— Еще две вещи. Первая: не пытайтесь убежать или спрятаться, Сразу избавлю вас от иллюзий: в вашу кровь будут введены симбиотические элементы. Проще назвать их системой организмов, а еще проще — симбионтами. Система способна к самовоспроизводству. Она не бессмертна, но более жизнестойка, чем вы сами. С точки зрения вашей науки, симбионты — это ничто. Вы не в состоянии их обнаружить и не старайтесь этого сделать. Однако помните о них. Помните, что при необходимости мы в любой момент сможем не только определить ваши координаты, но и прекратить ваше существование.

— При необходимости... — отрешенно повторил Андрей.

— И второе: если вы откажетесь от сотрудничества, вертолет доставит вас обратно на Шиашир за сорок — сорок пять минут. Пилоты готовы и ждут команды. Код авиазвена — три пятерки.

Стив указал на вертикальный блок терминала. Крышка была уже открыта, экран оставался черным, но кнопки светились. Кнопки, как и пилоты, ждали.

— Это я должен сделать? Обязательно я? — Андрей уперся лбом в стену — чтобы не упасть, не позволить нервам взять тайм-аут, не вручить свою судьбу кому-то другому.

Его все же спросили. Ему дали выбор, и это был худший выбор из всех возможных. Вчера он презирал человека, служащего на корабле парикмахером. А сегодня... сейчас... он решал, презирать ли ему себя. Решал, как относиться к самому себе — всю оставшуюся жизнь. И главное, выбирал — какой она будет, его жизнь. Оставшаяся. Вся.

Андрей трижды ткнул в клавишу. Монитор не включился, но в динамике что-то тренькнуло, и голос, чистый, какудиктора, произнес:

— Слушаю, Андрей Алексеевич.

— Сволочи... — прошептал он.

— Не понял вас. Повторите команду.

Андрей долго посмотрел на Стива и, склонившись к панели, сказал:

— Пилотам — отбой.

* * *

— Здравствуйте, Виктор, — проговорила Ксена.

Человек в мониторе поднял глаза и обреченно посмотрел на нее. Президент Единства заметно сдал: если во время первого контакта он был сдержан и сохранял достоинство, то сейчас Виктор Ф. Кастель напоминал больного воробья.