Истребитель «Родина»

— Тем более не помешаю, — сказал Николай заходя в номер. — Хотел проверить условия содержания. Жалоб нет? — Он беззлобно рассмеялся.

Андрей мог бы продолжить шутку, на языке вертелись два хороших варианта, но он лишь молча прищурился

— Кто-то в картонной коробке чувствует себя, как в люксе, — проговорил майор, — а кто-то и в люксе расслабиться неспособен.

— Это не люкс.

— Какие новости? — отстранение спросил он.

— Никаких, — ответил Андрей тем же тоном.

Канунников без любопытства выглянул в окно и,

Не снимая плаща, уселся на диван.

— Давай-ка, Коля, проясним кой-чего, — сказал Андрей, закипая.

— Давай. Водка есть?

— Нет.

— Плохо дело.

— Обойдемся. — Андрей сел в кресло напротив. — В каком режиме я э-э... существую?

— Метафизический вопрос, — хмыкнул Канунников. — Без водки тут никак. — Он сунул руку в плащ и достал плоскую бутылку. — Семьсот грамм, даже говорить смешно. Нашим симбионтам это на один зубок. Ты неси, неси стаканы-то.

Андрей, вздохнув, поднялся.

— Я все-таки не понял, — сказал он. — Я что, поднадзорный? У меня хоть какая-то свобода есть?

— В отличие от водки, — кивнул майор и опять рассмеялся. — Да конечно, конечно, Андрюша! Чудак-человек. Кто же ее у тебя отнимает, свободу? Ставь, ставь рюмочки, не надо их в лапах греть. Разве тебе запрещали что-то? Захотел культурно отдохнуть — нет проблем! — Николай сноровисто разлил. — Маша и Даша. Ветераны секс-фронта и красивые девушки к тому же. Я бы сам с ними повалялся, да нельзя: у меня моральный облик. — Он взял рюмку. — За любовь и здоровье, Андрюша.

— Я просто... Ох, я бы сказал, что я про тебя думаю. Если бы думал, что ты сегодня без микрофонов. — Андрей выпил и шумно втянул воздух.

— Кому нужны эти микрофоны, когда вокруг столько неравнодушных людей? Они сами, сами. Маша и Даша. Явились с интервалом в сорок минут, сообщили о подозрительном жеребце из отеля «Айленд Рус». Так что утром ты переезжаешь. Жеребец! — Канунников поиграл бровями и снова налил.

— Куда явились? К вам?!

— Конечно. Если бы ты их бил и принуждал к тому, что им несвойственно, они пошли бы в полицию. А ты... удивил их, Андрюша. Они в этом бизнесе так давно, что забыли больше, чем ты помнишь. Им же по тридцатнику. Хорошо выглядят, знаю-знаю. Вера Сурмина и Любовь Аничкина, обе с седьмого класса трудятся. Вообрази, сколько у них опыта и всяких впечатлений.

— Про стимуляторы какие-то был разговор.

— Был, был. — Николай чокнулся с рюмкой Андрея. — Это они вначале решили. А потом обсудили по-женски и поняли, что таблетки такого эффекта не дают, даже запрещенные. И заподозрили девочки неладное. В итоге договорились, что о тебе надо помалкивать. — Выпив, он на секунду замер, словно прислушался. — Показания у обеих девиц брала лейтенант Тарасова. Обогатила жизненный опыт невероятно. Приносит протоколы, а у самой глаз так и блестит! Ты чего не пьешь-то?

— Не вижу смысла.

— А не надо его видеть. Надо пить, когда тебе майор наливает. И думать — тоже надо. Прежде чем подвиги совершать. В общем, не встречали они еще таких мужиков. Поздравляю, Андрюша! Удивить двух профессионалок — это дорогого стоит. Киборгом тебя называли. Машиной, зверем, отбойным молотком и еще, кажется, танком. Очень глупо. Ты что, не мог воздержаться? Ограничился бы... ну... разумными пределами какими-то. Ниже абсолютного рекорда. Это я не из зависти, во мне тоже симбионты, если ты забыл. И я могу сделать все то же самое. И любой дурак сможет — с симбионтами. Ты им не силу свою показал. — Канунников влил в себя очередную рюмку. — Ты им показал, что ты не совсем человек. Всю систему подставляешь! Один герой двух проституток затрахал насмерть, другой из расплющенной тачки вылез и стоит, курит. Курит он стоит, понимаешь?! — Николай набирался на глазах, еще быстрее, чем тогда в кафе. Похоже, способность к мгновенному протрезвлению разбудила в нем скрытого алкоголика. — Гер-р-рои! — проревел он, хлопнув рюмкой по столу. — Бычок-производитель и человек-змея. Тот без костей гуляет, а у этого яйца вместо мозгов!

— Что ты сказал?

— Яйца! Вместо! Мозгов! Еще повторить?

— Про яйца понятно. Про кости — не совсем.