Истребитель ведьм

— Ну скажи им!

Кружка, грохнувшись об стол, не выдержала и разлетелась на черепки, разливая свое содержимое. Перевернутая лавка глухо стукнулась о пол. Свист кнута. И снова земля дыбом. Острая боль в затылке И темнота.

Он пришел в себя, когда на него вылили ведро холодной воды.

Все уже было кончено. Двое Стражников, сидевших у окна, так и не успели встать. Из их спин торчали короткие древки стрел Трое других лежали на полу. Рассматривать их желания не было.

— Я думал, что с тобой уже все ясно, — сказал Первый, когда они вышли из корчмы, чтобы присоединиться к остальным. — Ты лежал возле двери весь в крови…

— Это не моя кровь, — ответил Смит.

Во дворе Джонс хлопал по плечу Лучника.

— Я не знаю, как вас благодарить, — говорил он — Это было страшно Они меня, наверное, убили бы. Хотели, чтобы я признался, что я преступник, что выступаю против чего-то. уже не помню чего…

Лучник стряхнул его руку.

— Против Слова, — сказал он — Это мы те преступники.

Он увидел Смита и широко улыбнулся.

— Умойся, — сказал он. — Женщин нам перепугаешь. Ты похож на вампира.

— О-о-о! — воскликнул Джонс. — Это ты! И правда, когда ты появился, на тебя страшно было смотреть, будто зарезал кого-нибудь! Я аж онемел от удивления.

— Правда? — спросил Смит.

Лучник снова улыбнулся и направился к лошадям Смит только теперь заметил, что стрелы в притороченном к спине Лучника колчане длинные и толстые, такие же, как та, которую он видел на дороге, в горле у Стражника, днем раньше.

— А потом этот сукин сын поймал тебя кнутом за ноги и дернул. — Джонс вцепился в руку Смита, как будто боясь, что тот от него убежит. — Ты так трахнулся головой об лавку, что у меня искры из глаз посыпались. А потом они стали стрелять из окон и ворвались в избу… Ловко, правда? — Он вдруг понизил голос: — Слушай, а кто они, эти люди? Почему они убили этих черных?

Джонс высвободил руку.

— Стражников убили, чтобы спасти тебя, — сказал он. — А кто они? Скоро узнаешь, сами тебе это скажут.

К ним подошел Однорукий.

— Иди умойся, — сказал он. — Пора возвращаться.

Колодец был за корчмой, и когда Смит вернулся, во дворе стоял только один конь. Остальные, а с ними и большинство мужчин, исчезли. Остались только Однорукий, Лучник и Первый. Джонс уже сидел на коне, его лицо прикрывал капюшон.

— Поезжайте вдвоем, — сказал Однорукий.

У Смита болела голова, и ему не хотелось отвечать на вопросы Джонса.

— Да нет, я пойду пешком, — сказал он.

— Сможешь? Как хочешь. — Однорукий пожал плечами. — Но кому-то с ним ехать все же придется. Первый, может быть, ты?

Лучник взял коня под уздцы, и все направились к лесу.

По дороге в деревню никто из мужчин не проронил ни единого слова. Джонс сначала пытался громко протестовать против повязки на глазах, затем стал расспрашивать Первого, но, не дождавшись ответа, умолк тоже. Молчал он и тогда, когда добрались до места, и позднее, когда все мужчины уселись обедать за вынесенные на поляну столы. И только когда Однорукий отпустил их обоих отдыхать и они остались одни в той самой избе, в которой Смит провел ночь, Джонс сказал:

— Слушай, не нравятся мне эти люди. Ты знаешь, они силой натянули на меня этот капюшон и еще глаза завязали. Сказали, что я не должен видеть дорогу в их убежище, потому что могу сломаться и выдать их Стражникам. Это я — то — сломаться! Не доверяют нам, это ясно.

Смит притворился, что спит, а спустя мгновение спал уже на самом деле.

Их разбудил Однорукий.

— Идем, пора, — сказал он.

Было темно, только с поляны пробивался красный свет. Костер. На его фоне Смит заметил идущую к ним навстречу тонкую девичью фигурку. Девушка молча прошла мимо. Джонс нагнулся и шепнул:

— Ничего задница. Вот бы того… попробовать.

Однорукий обернулся, схватил Джонса за полу куртки и подтащил к себе.

— Это моя дочь… — сказал он. — Даже приближаться к ней не смей.

Перепуганный Джонс что-то промямлил.

Они подошли к костру, вокруг которого молча сидели, вглядываясь в пламя, мужчины. Смит заметил, что Первый машет ему рукой, показывая на место возле себя. Он сел и стал наблюдать за тем, как Джонс, пытаясь выглядеть спокойным, вертится между Одноруким и Стариком. Старик Сидел неподвижно, его мысли витали где-то далеко, в только ему одному известных мирах.

— Кто ты?

Джонс неуверенно рассмеялся.

— Зачем спрашиваешь? Вы же знаете. Он должен был вам сказать, — махнул рукой в сторону Смита.

— Он ничего нам не сказал. Кто ты?

— Как это не сказал? Ты ничего не говорил им обо мне?

Смит открыл рот, но Однорукий поднял руку, приказывая молчать.

— Вопросы будешь потом задавать, а теперь отвечай. Кто ты?

Джонс пожал плечами.

— Я?.. Меня зовут Роберт Джонс.

Он вдруг встал, широко улыбнулся и распростер руки, как будто хотел обнять и прижать к груди весь мир.

— Я ваш друг, — сказал он. — Вы меня освободили, приняли к себе… Я оправдаю ваше доверие! Я пригожусь вам, конечно же, пригожусь. Мы вместе будем бороться против зла, которое воцарилось в вашем мире…

Он вещал. Смит смотрел на него с удивлением.

— Против какого зла? — спросил Однорукий и несколько сбил этим Джонса.