Истребители

Я понял, что речь шла именно об этом нелепом донесении. Как мне сообщил потом маршал, Булганин ему сказал: «После этого к хозяину идти нельзя…»

— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — заметил я, все еще улыбаясь. — Насколько я понимаю, вопрос о моем назначении уже снят.

Но Говорову было не до юмора. Я получил указание немедленно вылететь в соединение. Не успел прилететь — на посадку заходит транспортный Си-47, из которого вышла группа людей — все генералы НКВД. Буквально через минуту приземлился еще один самолет. Снова одни генералы — на этот раз комиссия из Министерства обороны. Но я уже успел выяснить, в чем дело. Для этого мне понадобились даже не часы, а считанные минуты.

А дело было в том, что в одном из полков политработник из управления соединения проводил обычные политзанятия. В ходе их он коснулся экономического положения в деревне, причем, как я понял, по заранее заготовленной бумажке прочитал бодрый текст о том, что село, преодолев разрушения войны, процветает, колхозники имеют на заработанные трудодни все необходимые продукты, живут зажиточно, счастливы — и тому подобное. Естественно, у летчиков возникли вопросы. У всех ведь связь с домом наладилась, многие в отпусках побывали у родных и своими глазами видели «процветание» в первые послевоенные годы. Расхождение между реальной жизнью и тем, о чем говорил не слишком дальновидный политработник, воспринималось летчика-ми как откровенная демагогия. Они стали аргументированно возражать ему и задавать вопросы. Офицер толком не сумел ничего ответить, растерялся, а когда после занятий встретил командира, доложил ему, что его «потрясло». Тот вместе с ним зашел в свой кабинет и отправил в высокие инстанции паническое сообщение, а точнее — донос на своих же летчиков, после чего, нетрудно понять, колесо завертелось… Все обошлось на редкость удачно. Для высоких инстанций, которые были приведены в действие по ничтожному поводу, было совершенно ясно, что виновник всей суматохи — человек очень недалекий.

А спустя некоторое время я был назначен командующим ВВС округа па юге страны, и в моей службе начался новый этап.

Многие районы, в которых располагались наши гарнизоны, в те годы были совсем не обжиты. Офицеры с семьями ютились в палатках, питьевой воды не было, а в некоторых из тех районов, где она была, ею невозможно было пользоваться из-за солености и опасности эпидемий. Удушливые, знойные южные ветры, дующие в течение продолжительных периодов с известным постоянством, поднимали в воздух на большую высоту тонны мельчайших частичек песка и пыли. Это приводило к быстрому износу реактивных двигателей, ресурс которых мы могли использовать только на одну треть. Помимо известных плановых задач, которые мы решали в процессе напряженной учебно-боевой подготовки, нам пришлось искать немало нестандартных решений именно в той специфической обстановке. В частности, творческими силами инженерно-технической службы мы изготовили, опробовали и поставили на самолеты специальные фильтры, которые улавливали за летный день один, полтора стакана песка. При этом из-за частичного уменьшения мощности двигателя несколько уменьшалась максимальная скорость и потолок самолета, но зато получили возможность использовать двигатели до полной выработки моторесурса, чем сэкономили государству немалые материальные средства. За сравнительно короткий период в извечно диких местах мы построили новые аэродромы, городки, дороги, провели водопровод, решили массу санитарных проблем.

Но ряд вопросов мы в то время своими силами решить не могли, в частности обеспечения летчиков нормальными жилищными условиями. И я написал письмо на имя Сталина.

Вскоре состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС. Как мне потом стало известно, Сталин, убедившись, что все присутствующие читали мое письмо, уточнил, сколько всего бесквартирных офицеров. Ему назвали. Был вызван Поскребышев, и тот доложил, что в стране есть 3200 финских домов, не поставленных на фундамент. Сталин тут же предложил Политбюро передать все эти домики в мое распоряжение. Таким образом, мы не только решили наши жилищные проблемы, но и кое в чем смогли помочь нашим соседям по округу — у них тоже было трудное положение с жильем. Правда, после столь успешной акции я вынужденно перезнакомился почти со всеми министрами, которые звонили мне, чтобы узнать, что я за человек, из-за которого у них по всей стране изъяли столь нужные им финские домики. Конечно, многие ругали меня, не выбирая выражений.

В декабре 1951 года я докладывал в Москве Маршалу Советского Союза Л. М. Василевскому ряд текущих вопросов.

— Все это мы учтем, — сказал он, — только не вам уже придется ими заниматься. Вас переводят па другую, весьма ответственную должность.

Деятельность, которой мне предстояло заниматься, носила военно-дипломатический и отчасти политический характер. Идея исходила от Сталина, он до конца своих дней держал эту работу под строгим регулярным контролем, и так же регулярно я делал доклады на Политбюро ЦК КПСС.