Истребители

Вернувшись к стоянке самолетов, я поставил задачу командирам эскадрилий и звеньев, объяснив, как найти новый полевой аэродром, сказал, что вылетаю первым и что к прилету остальных звеньев на посадочной площадке будут зажжены стога. Посадку надо производить по направлению костров. Два рядом стоящих зажженных стога будут обозначать посадочное «Т». Главная проблема — горючее. По моим расчетам, у летчиков должно было остаться после перебазирования в Мценск примерно по полбака, а этого до Залегоща хватало.

Закончив инструктаж, я со своими ведомыми взлетел. Мы довольно быстро нашли площадку и благополучно сели. Каждый стог разделили пополам и одну часть убрали в сторону как запас горючего. Подожгли стога по всей линии, обозначив «Т», и стали ждать остальных. Сырое сено горело медленно — «это было нам на руку.

Быстро темнело. Несмотря на все принятые меры, на душе было неспокойно.

Пришло еще одно звено и тоже благополучно совершило посадку. Людей стало больше, они начали помогать подносить сено из запасных стогов.

Наступила полная тьма. Один раз мы услышали рокот приближающихся самолетов, но они прошли стороной, и все снова стихло. Ни шума, ни самолетов…

Ночь прошла в тревоге. Шутка ли, из всего полка в сборе только два звена! Что случилось? Не нашли аэродром? Но тогда где же они сели?

Короче, мы едва дождались утра, когда прилетел командир полка Ф. И. Шинкаренко. Он сообщил, что три наших звена сели на аэродроме в Ельце, где был ночной старт. После этого известия на душе стало поспокойнее. Постепенно нашли и остальных. Кто-то приземлился в Ливнах, кто-то — на полевом аэродроме Туровка, кто-то — просто в поле, а один летчик совершил невероятную посадку на дно оврага. Туда и средь бела дня вроде бы не сесть. Как он умудрился это сделать, не поломав при этом машину и не получив ранений, осталось загадкой. Этот «миг» слегка повредили, когда вытаскивали из оврага. Но в целом все обошлось на редкость благополучно. Все садились в полной темноте, как говорится, на ощупь — и обошлось! Эпопея по розыску самолетов была короткой, но запомнилась надолго. В конце концов все самолеты полка были сосредоточены на аэродроме Елец.

Тем временем пришло распоряжение прибыть в Мценск для получения приказа. Командир полка приказал лететь мне.

Подлетая на своем «миге» к Мценску, я увидел все ту же картину. Пожалуй, самолетов на аэродроме стало еще больше.

После посадки я решил отрулить в южную часть аэродрома, где самолетов было поменьше. Уже находясь там, увидел, что еще южнее идет ровная проселочная дорога. Это мне подходило как нельзя кстати: отрулил на целый километр дальше, полагая, что и при бомбежке мой самолет не пострадает. Развернулся, выключил двигатель, закрыл фонарь и со спокойной душой пошел в «ставку», как мы тогда говорили. Едва подошел к аэродрому — услышал гул: с юга па высоте пять — шесть тысяч метров два звена «хейнкелей» перестраивались для бомбометания. Заход они произвели по восточной кромке аэродрома, где было сосредоточено наибольшее количество самолетов. Бомбили все сразу, торопливо, вероятно потому, что пришли без истребителей сопровождения. Как только бомбы отделились от самолетов, стало ясно, что будет большой недолет. Хорошо? Для всех — да, а для меня… Первая же фугаска угодила прямо в мой одиноко стоявший самолет. Остальные бомбы не причинили никому никакого вреда. Я был обескуражен. Вот тебе и предусмотрительность!

Вернулся к самолету — от него ничего не осталось. В стороне лежал обгоревший якорь динамо-машины. Взял его с собой на память и как вещественное доказательство постигшей меня неудачи. С тех пор в различных сложных обстоятельствах я пе раз говорил себе: «Когда имеешь дело с фортуной, не думай, что ты умнее других».

Как и накануне, никто не вылетел на отражение налета, хотя бомбардировщики пришли без прикрытия. Обстановка та же, что и в первый раз. Приказ генерала П. Ф. Жигарева, за которым я прилетел сюда, был односложен: на истребители подвешивать бомбы и уничтожать движущиеся по дорогам танки и пехоту Гудериана. Главной целью являлась магистраль Орел — Мценск. Оборона наших войск была указана по реке Зуша.

Мне оставалось решить один вопрос: на чем возвращаться в полк? В «ставке», когда я заикнулся о том, что мой «миг» сгорел, и попросил, чтобы меня подбросили на каком-либо самолете в полк, только пожали плечами.

Надежда была на смекалку. Я шел вдоль стоянки. При той неразберихе на аэродроме вполне мог отыскаться какой-нибудь самолет, до которого никому сейчас не было дела. Но вот в поле зрения мне попал самолет Р-5. На таком биплане я не раз летал в штаб ВВС, когда служил па Дальнем Востоке. В тридцатые годы это был самолет-разведчик, легкий бомбардировщик и даже штурмовик, Л в новых условиях — прекрасная машина связи. В полку у нас, кстати, не было самолета связи. Техник как раз заканчивал заправку биплана. Весьма решительно я подошел к нему и строго спросил:

— Самолет готов?

Увидев перед собой сурового капитана почти двухметрового роста, техник как-то неуверенно ответил, что самолет готов, но…