Истребители

Мало в тех краях и дорог, по которым могли бы перемещаться большие массы войск, особенно танки, артиллерия, автотранспорт. В сорок первом году это обстоятельство помогло нам сдерживать гитлеровцев, рвущихся через Валдайскую возвышенность. Позднее оно сильно затрудняло нам проведение крупных наступательных операций. Ко всему сказанному надо добавить, что по единственному шоссе и единственной железнодорожной ветке, которые находились в нашем распоряжении, шло снабжение сразу трех фронтов: Волховского, Северо-Западного и Калининского. Эти две магистрали — шоссейная и железнодорожная — были перегружены сверх всякой меры и подвергались систематическим ударам вражеской авиации. Дороги же от мест выгрузки к передовой были только грунтовые и при распутице становились непроезжими. Естественно, подвоз всего необходимого то и дело нарушался, войска фронта испытывали трудности со снабжением всеми видами довольствия.

Если еще упомянуть о сложных, резко меняющихся метеоусловиях в тех краях, то можно себе составить совсем не радужное представление об особенностях действий авиации в том районе.

Место, где мы базировались, было одним из основных аэродромов фронта, на котором располагались шесть-семь полков разных родов авиации. Самолетов, однако, было мало. Разведывательный полк Пе-2 имел, например, меньше десятка машин. Около полутора десятков самолетов ДБ-3 было в бомбардировочном авиаполку, в распоряжении одного из истребительных полков имелось до десяти машин «Киттихаук», другого — штук семь «яков». Еще два полка истребителей летали раньше на самолетах «Харрикейн», но были обескровлены в боях менее чем за неделю и остались, в сущности, без техники. Я сразу понял, что нагрузка на наш полк ляжет большая, но буквально в первый же день после перебазирования допустил один тактический просчет.

Когда мы перебазировались, я не знал, даст ли нам командование несколько дней для ознакомления с районом боевых действий или сразу же поставит боевую задачу. На всякий случай приготовился ко второму варианту. Так, собственно, и получилось. Начальник штаба авиационной группы полковник В. Г. Воробьев сказал, что изучение района боевых действий надо совместить с выполнением задачи по прикрытию войск. Так вот, в предвидении такой ситуации я первым делом обратился к командирам истребительных авиаполков с просьбой провести беседу с летным составом, полагая, что таким образом наши пилоты узнают много для себя важного о противнике, об особенностях боевых действий на участке, о причинах боевых потерь и т. д. Просчет мой заключался в том, что я поначалу не прочувствовал до конца психологическую атмосферу в соседних полках, а она-то, как говорится, оставляла желать лучшего. Короче говоря, прибывшие к нам по моей просьбе командиры полков со своими комэсками нарисовали такую мрачную картину, что я уже был не рад этой затее. Особо пессимистичными были прогнозы тех летчиков, которые летали на «харрикейнах». Они прямо заявили, что невозможно сражаться на этих самолетах с «мессерами», которые имеют явное превосходство над «харрикейнами» на любом маневре, легко сковывают наших истребителей, не позволяют им выйти из боя и легко сбивают. Резюме у наших «наставников» было такое: «Если неделю продержитесь — это будет хорошо».

Надо ли говорить, что на такой «поворот» дела я не рассчитывал, когда затевал эту беседу! Стал уточнять интересующие меня детали, и кое-что прояснилось. Противник, как это было мне известно, применяет парные боевые порядки, а наши летчики из разбитых полков летали звеньями из трех самолетов, ограничивая тем самым в маневре и без того устаревшие машины. Насчет эшелонирования по высоте тоже не было определенного мнения, и я опять удивился: как же можно так воевать? Бьют пас вовсю, но никто из этого не делает никаких практических выводов! Между тем мои летчики притихли и приуныли. Улыбки пропали, лица помрачнели.

После этого «воодушевляющего» разговора я решил дать летчикам возможность поуспокоиться. День клонился к вечеру, боевой задачи полк еще не получил. Но про себя решил, что на первых порах мне необходимо обязательно вылетать с каждой эскадрильей, чтобы самому управлять боем и показать летчикам, что и на «харрикейнах» можно воевать успешно, если действовать с умом. Молодых летчиков я решил в первые боевые вылеты не брать — ограничиться с ними облетом района боевых действий.

Наш полк входил в состав 6-й ударной авиационной группы Ставки Верховного Главнокомандования. Командовал ею полковник Г. А. Иванов, комиссаром был старший батальонный комиссар А. А. Шумейко, начальником штаба полковник В. Г. Воробьев.

На другой день после памятной беседы с летчиками разбитых полков была получена боевая задача: быть в готовности вылететь на прикрытие своих войск. Районы были указаны.

Стоял густой туман.