Истребители

Жизнь летчика часто зависела от умения глубоко разобраться во всем том, что происходит в воздухе. Это вскоре стало понятно всем. Всякие новые сведения о противнике доводились до личного состава вне очереди, как спешные и особо важные. В конце концов пришло время, когда занятия в полку стали просто его потребностью. И мы — командный состав — сразу почувствовали, как много в настроении пилотов перемен. В самой этой тяге к учебе проявился какой-то перелом в их сознании. У них теперь, как следствие, совершенно по-иному формировался взгляд и на способы ведения современной войны в воздухе.

Вскоре в полку выявились летчики, которые в воздухе видели самолеты противника раньше всех и дальше всех. Таких было человек пять, но и среди них был феномен — капитан В. Соколов, обладавший особо быстрой адаптацией зрения на различные расстояния. От него боевые друзья всегда получали первый сигнал: «Вижу противника». Таких пилотов, как я уже говорил, мы использовали в боевых порядках с учетом их индивидуальных природных возможностей. Им мы обычно подбирали такое место, чтобы они могли с максимальной отдачей работать на группу и меньше заботиться о собственной безопасности. Это часто позволяло нам своевременно обнаруживать противника, принимать меры против возможных внезапных атак и занимать выгодное положение для боя.

К лету сорок второго года относится беспримерная по дерзости и мастерству атака двух наших летчиков, которую они провели 9 июля в районе населенного пункта Васильевщина. В тот день старший лейтенант Виктор Едкий и младший лейтенант Константин Красавин встретили до двадцати двухмоторных вражеских бомбардировщиков Ю-88, шедших под прикрытием «мессеров». «Юнкерсы» шли плотным строем. Вся группа выглядела настолько внушительно, что на двух наших истребителей гитлеровцы не обратили никакого внимания: им, вероятно, и в голову не могло прийти, что наша пара рискнет атаковать такую армаду. Что же касается наших авиаторов, то у них на этот счет никаких колебаний не было. Их атака была совершенно неожиданной для врага, неожиданной, на первый взгляд, нелогичной, никакой схемой не предусмотренной.

Гитлеровцы растерялись. Строй бомбардировщиков распался. Бомбежка наших войск была сорвана. На Ёдкина и Красавина, конечно, ринулись «мессеры», но наши летчики действовали хладнокровно, без ошибок, очень четко провели бой, и каждый из них сбил по одному вражескому истребителю. За этот бой, который с земли наблюдал командующий фронтом, оба летчика были награждены орденами Отечественной войны I степени.

Но не только одержанными победами запомнилось то трудное время. Изнурительная и неравная борьба, которую мы вели много месяцев, не могла обходиться без потерь. И они подчас были очень тяжелые. В сорок втором году полк потерял нескольких наиболее опытных летчиков и командиров, в частности, командира эскадрильи капитана Лазарева. Несколько позже, осенью, погиб штурман полка майор Кондратьев. Все это были ветераны, хорошо подготовленные воздушные бойцы. Причиной их гибели, если не говорить о каких-то конкретных оплошностях, возможно, допущенных ими в том или ином сложном бою, были усталость, нервное перенапряжение.

Нервная усталость — одно из самых трудноустранимых на фронте состояний человека. Каждый боец знает, что ему грозит гибель. Одни привыкают вообще не думать об этом, другие умеют вытеснять тревожные мысли, третьи — особенно если проводят бой за боем в предельном напряжении — поневоле начинают задумываться об этом чаще и чаще. Слово «задумываться», может быть, и не совсем точное. Это не мысль, а скорее ощущение, которое входит в подсознание. Человек вроде бы воюет, разговаривает, общается с товарищами как прежде, а между тем в его подсознании уже живет некая тень, и наступает момент, когда все это вдруг становится заметным для окружающих. Конечно, опытный летчик уверен в себе, и эта уверенность поддерживает в нем психическую уравновешенность. Но все же от природы особенности психики у каждого свои. Тому, у кого более тонкая нервная организация, труднее. Тут речь идет о каком-то внутреннем пределе, которого сам человек заранее не знает. А усталость накапливается незаметно, исподволь, и постепенно этот предел обнажает.