Истребители

Я могу здесь привести снова лишь отдельные примеры самоотверженной работы нашего инженерно-технического состава. В начале апреля, когда мы прибыли на фронт, в двух эскадрильях полка насчитывалось 18 «Харрикейнов». Только в конце месяца мы сумели доставить из мест вынужденной посадки еще 3 подбитых ранее самолета. После двух месяцев напряженных боев в июне у нас все еще было 16 боеспособных машин. И это без каких бы то ни было комплектов запчастей, при том, что практически каждый день наши самолеты возвращались с заданий поврежденными. То, что они не только возвращались, но в снова вылетали на боевые задания, можно было бы считать чудом, если бы это «чудо» ежедневно не совершали [115] на наших глазах своими золотыми руками инженеры, техники и механики.

В полку был удивительно здоровый психологический микроклимат, в который каждый вносил свой добрый вклад. Впоследствии мне пришлось служить в других летных частях, довелось воевать на разных фронтах. В 485-м полку, которым я командовал, сменились поколения летчиков. В обновленном составе, с новым командиром во главе, истребители прекрасно воевали, и время от времени до самого конца войны я получал письма от своих старых боевых друзей. Эти весточки всегда несли мне большую радость. Сорок второй год всех нас связал накрепко. Вспоминая наши первые дни на Северо-Западном фронте, я теперь иногда думаю, что, может быть, нашей сплоченности в какой-то мере способствовала в самом начале, как это ни парадоксально, та унылая «резолюция» скептиков, которые «отпустили» нам на все наши боевые дела ровным счетом одну неделю...

Особенно старалась себя показать в полку молодежь. Поскольку мы свою юную смену берегли, у многих начинающих истребителей накапливалась как бы «моральная задолженность». И когда они вступали в бой, то проявляли исключительное мужество. К таким воздушным бойцам относился Виктор Едкин, о котором я уже говорил, такими были комсомольцы лейтенант Яков Бахарев и старшина Василий Тараненко. Эти два летчика, несмотря на свою молодость, удивили многих ветеранов полка стойкостью и умением грамотно вести воздушный бой.

Так получилось, что чуть ли не в первом вылете им пришлось вступить в трудную схватку. Оба действовали в составе шестерки, сопровождавшей «илы». Четыре «мессера» попытались внезапно ринуться из-за облаков на штурмовиков, но наши вовремя заметили эту опасность и атаку отразили. Однако вскоре подошла еще одна группа из двенадцати Ме-109. Начался сложный маневренный бой, в котором, конечно же, труднее всего бывает молодым летчикам. Наши пилоты, не упуская из виду подопечных Ил-2, сбили три «мессера» и без потерь вернулись на аэродром. Два Ме-109 срезали Бахарев и Тараненко.

Еще через несколько дней наша шестерка, в составе которой были молодые летчики Я. Бахарев, В. Тараненко и А. Волков, дралась с пятнадцатью Ме-109. Истребители вогнали в землю пять «мессеров», не потеряв ни одной своей машины. Кстати, с апреля по июнь Яков [116] Бахарев сбил семь фашистов лично и пять в группе. На счету Василия Тараненко было пять вражеских самолетов и три в группе. За боевые успехи оба были награждены орденом Красного Знамени. Эти ребята, несомненно, стали бы известными асами, если бы начали воевать не в таких жестких условиях и успели бы набраться побольше опыта. Но летом 1942 года обстановка, повторяю, была слишком сложная, противник имел подавляющее преимущество в воздухе и даже малой оплошности на прощал. И Яков, и Василий погибли в тех трудных боях.

Все, что я как командир делал в ту пору и на земле и в воздухе, сводилось к одной цели: научить летчиков воевать осмысленно. Сюда, в это понятие, входило многое, но самое первое, с чего приходилось начинать работу с молодежью, состояло в том, что я сурово и круто боролся с честолюбивым стремлением каждого обязательно иметь сбитого фашиста. Приходилось внушать людям, что война — процесс очень сложный, и представлять себе борьбу в воздухе в виде некоей суммы воздушных поединков, значит, не понимать сущности современного боя, в котором победа достигается только продуманными и хорошо организованными коллективными действиями. При этом я понимал, какую огромную роль играет и престиж бойца. Это надо было учитывать каждому командиру. И если умелые действия молодого летчика заслуживали высокой оценки (я не говорю о тех случаях, когда его представляли к правительственной награде), то я поощрял без колебаний. В том числе сбитыми вражескими самолетами.

На практике это выглядело так.

Однажды, к примеру, я повел на боевое задание группу, взяв к себе ведомым молодого летчика старшину М. Кудряшова. Летал тот неплохо, имел некоторый боевой опыт. Задача ему была поставлена предельно ясная: надежно прикрыть ведущего, во время боя не отрываться от него и не терять из виду.

Схватиться нам пришлось и с бомбардировщиками, и с истребителями сопровождения. Часть нашей группы сковывала «мессеров», другая атаковала бомбардировщиков.