Исцеление

— Потанцуем? — предложил Мигель, решительно вытаскивая Элис из-за стола, пока она не успела опомниться и возразить.

Ему необходимо было ощутить ее близость, почувствовать под ладонями ее тело, прижать к своим бедрам, чтобы она легонько терлась о них в движении, пока сам он будет растворяться в многообещающем сиянии голубых глаз.

Мало того, ему хотелось продлить прекрасные минуты, когда понимаешь, что сладостная отрава желания постепенно вливается в кровь, неотвратимо приближая мгновение, когда ни сам он, ни Элис не смогут больше выдержать натиска вожделения. И как затем копившееся многие часы напряжение выльется в сумасшедшую вспышку страсти, которая так спаяет их воедино, что Элис больше никогда не захочется разлучаться с ним.

Он привел ее на небольшой танцевальный пятачок напротив музыкантов, заключил в объятия и сразу ощутил вибрирующие потоки напряжения, идущие от их тел навстречу друг другу.

Данное обстоятельство свидетельствовало о многом. С легким вздохом удовольствия, Мигель рукой, лежавшей на талии Элис, прижал ее к себе и двинулся в медленном ритме музыки. Самым мучительным было то, что Элис нравилось находиться в подобной близости от него. Ощущение было пьянящим. Оно действовало гораздо сильнее выпитого бокала вина, особенно в сочетании с проникновенным блюзом, чей ритм полностью совпадал с пульсацией энергии, которую их тела генерировали не хуже музыкантов, творивших чарующее волшебство музыки.

Элис осознавала, что томившее ее плоть желание ищет отклика в теле Кальсады. Это отражалось во всем, даже в медленном скольжении кончиков ее пальцев с бугорков мускулов на его груди к плечам. В плоти буйствовала сила, больше не подвластная контролю.

Под воздействием неуправляемых импульсов Элис изогнулась, стремясь еще ближе придвинуться к Мигелю для лучшего восприятия отголосков мощных вихрей, что проносились по его венам. Он принял ее порыв как должное, и они, слившись воедино, продолжили плавно покачиваться в танце. В конце концов наступило мгновение, когда Элис больше не смогла выносить щекочущего нервы напряжения. Она подняла лицо — как оказалось, в ту самую секунду, когда Мигель начал опускать свое.

При виде выражения его глаз у Элис перехватило дыхание. В темных зрачках дышало желание — неприкрытое, горячее и плохо сдерживаемое.

— Давай уйдем отсюда, — шепнул он таким голосом, будто галстук чересчур сильно стягивал ему шею. Впрочем, при этом в его тоне сквозили командные нотки, но они странным образом оказали на Элис дополнительное будоражащее воздействие.

— Хорошо, — негромко ответила она.

В ту же минуту Кальсада повел Элис обратно к столику, где оставалась ее сумочка. Там он быстро расплатился, после чего они без дальнейших задержек повернули к выходу.

На улице было тепло, но Элис все равно задрожала словно в лихорадке. Так продолжалось до тех пор, пока Мигель не открыл дверцу машины. Они уселись, и «ламборджини» двинулся по темным улицам. Оба молчали, пока не добрались до места. Тот факт, что Элис не стала возражать против этой поездки, сказал Мигелю все, о чем он желал знать.

Мигель сразу направил «ламборджини» в подземный гараж. Выключив двигатель, он не стал поворачиваться к Элис, чему она была несказанно рада, так как сейчас у нее недостало бы мужества посмотреть ему в глаза.

Неожиданно Элис сообразила, что оказалась в совершенно новой для себя ситуации. Не то чтобы ей прежде не приходилось встречаться с парнями, но подобные моменты, размышляла она, наверняка требуют от партнерши проявления некоторых артистических навыков, иначе общение с мужчиной будет выглядеть чересчур прямолинейным.

Хотя, с другой стороны, как прикажете держаться, когда оба прекрасно осведомлены о том, что должно произойти? — подумала Элис. Чудесные мгновения любви, а затем грусть расставания.

Но Элис надеялась справиться с этим, ведь ей с самого начала были известны правила игры, хотя она сама никогда не участвовала в подобных забавах. Более того, Элис хотела играть по этим правилам, потому что у нее не было выбора: она не могла позволить себе надеяться на иной поворот событий.

Мигель вышел из автомобиля, открыв дверцу со своей стороны. Элис проделала аналогичное действие — с противоположной. Так они и пошли — вместе, но в то же время раздельно — к лифту. Наверх поднимались, ни единым словом не упоминая о том, что вот-вот должно было произойти.

Что касается Элис, то она боялась проронить хоть звук из опасения, что дрожью голоса выдаст свою нервозность. Однако непонятное молчание Мигеля беспокоило ее. Разве столь опытный в подобных делах человек не знает, как важно поддерживать в такие минуты непринужденную атмосферу?

Тем не менее он молчал, хмуро разглядывая носки собственных туфель, как будто ему не давало покоя какое-то соображение, но он не решался высказать его вслух.

Уж не передумал ли он? — вдруг пронеслось в голове Элис. Не явилось ли ее добровольное согласие вернуться сюда своеобразным уничтожающим фактором для самой сути затеянной Мигелем игры?