Исцеление

Трудно понять, что думает по этому поводу сама Элис. Для Мигеля она является чем-то вроде закрытой книги. Он никак не может сообразить, испытывает ли она по отношению к нему какие-либо чувства. Да, ей безумно нравится заниматься с ним любовью, это трудно скрыть. Он мог бы с гордостью заявить, что Элис переживает в его постели совершенно особенные ощущения, далеко выходящие за рамки обычных отношений между мужчиной и женщиной. Однако достаточно ли этого, чтобы она пожелала и дальше оставаться с ним?

Мигель все же поддался искушению и повернулся в кресле к Элис. Она сегодня вновь закрепила волосы на макушке самым скромным образом. Зато красное платье, плотно облегающее ее формы, полностью шло вразрез с этим определением.

Нужен ли ты ей? — захихикал кто-то злобный в мозгу Кальсады.

В этот момент, почувствовав на себе взгляд, Элис подняла голову и улыбнулась. У Мигеля сжалось сердце. Неужели женщина способна так смотреть на мужчину, если она ничуть не влюблена в него?

Кто знает? — уколола его заноза сомнения. Вспомни Роберта и причину, по которой ты приехал сюда. Любая представительница племени авантюристок умеет лгать с улыбкой.

Но неужели это лучезарное выражение на лице Элис обман?

Наверняка! И ты должен презирать ее за это, сказал ему внутренний голос. Но он проигнорировал его и вновь взялся за бумаги. Мигель не мог презирать Элис, потому что с каждым днем все больше влюблялся в нее. Данный факт стал ясен ему уже давно, и никакие внутренние противоречия не способны были сладить с этим открытием.

Однако он хотел знать, какой оборот события примут в дальнейшем. Ожидание и неопределенность медленно убивали его…

О чем он размышляет, пока сидит там и перебирает бумаги? — гадала Элис. Ведь ясно, что ему сейчас нет дела до того, что в них написано. В последнее время Мигель слишком сдержан, напряжен. Даже улыбка, с которой он только что повернулся к ней, вышла деланной.

Неужели Кальсаду гложет тот же вопрос, что и Элис? А именно: как поступить в случае, если она беременна?

Элис была человеком трезвомыслящим и не питала иллюзий насчет Мигеля. Он явно не из тех, кто спешит под венец. Да, ему нравится тело Элис и удовольствие, доставляемое ею в постели, но это совершенно не означает, что он пожелает чего-то большего, нежели полуторамесячная эротическая вакханалия, которую они устроили себе. Дай ему возможность избавиться от дамоклова меча нежелательной беременности Элис и вернуться к прежней спокойной жизни, и можно не сомневаться, что за ним только пыль взовьется.

Потому что все происходящее не является реальностью. Ни для Мигеля, ни для самой Элис. В настоящий момент они живут словно в сказочном замке, куда заказан вход посторонним и где телесные услады являются самоцелью, а вопрос о чувствах даже не обсуждается.

И, вероятно, Кальсаду сильно беспокоит вопрос, не пристанет ли к нему Элис, подобно обвивающей опору виноградной лозе, и не откажется ли уйти, когда настанет час. Наверняка он опасается, что в случае подтверждения беременности ему придется проявить к Элис больше участия, чем ему хотелось бы.

Господи, взмолилась она, сделай так, чтобы все обошлось! Зачем нужен ребенок, если я не могу ни выйти замуж за его отца, ни остаться с ним дольше обговоренного срока?

Создавшееся положение вполне очевидно начало сказываться на них обоих. Элис не могла этого не понимать. И беспокоилась до такой степени, что ночами не могла спать. Она лежала рядом с Мигелем и все думала, думала…

Тяжко вздохнув, Мигель прекратил делать вид, что погружен в изучение документов. Он встал, подошел к сидящей за столом Элис и обнял ее сзади, словно желая заглянуть через плечо и посмотреть, чем она занимается.

Элис очень приятно пахла. Ее запах дразнил его обоняние всякий раз, когда он оказывался в непосредственной близости от нее.

— Как насчет раннего ланча? — приглушенно пробормотал Мигель, касаясь губами ее щеки.

Она вспыхнула, ощутив жар его губ. Его забавляло, что ей до сих пор удается краснеть, несмотря на их более чем тесное общение в течение последнего времени. Или это тоже обман?

— Ты ненасытен, — заметила она, не предпринимая, однако, попыток воспротивиться, когда Мигель потянул ее со стула.

— Я тебя обожаю, — ответил он с некоторой сумрачностью во взгляде. — Идем в постель, дорогая. Ты нужна мне…

Три последних слова для Элис были подобны манне небесной, ведь она в не меньшей степени нуждалась в Кальсаде.

— Помнится, утром ты уже обращался ко мне с подобным предложением, — напомнила она по дороге в спальню. — И получил положительный ответ, добавила Элис про себя. Причем, нам было так хорошо, что даже не верится.

— Я рассматриваю это как вызов, сеньорита, — бросил Мигель, ведя ее через гостиную, где они редко задерживались, в комнату, которой, напротив, пользовались слишком часто.