Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

Во Фрейбурге на этот раз было не так интересно, как 1/ года назад. У Гуссерля были американские гости, и я с ним хотя – и был у него два раза, мало мог беседовать на философские темы. Он, по случаю приезда гостей (проф. Pery ^[3]), пригласил к себе много народу, и было слишком шумно. С Heidegger’ом в субботу успел побеседовать немного – но тут пришлось спешить, чтобы попасть к Гуссерлю. А в воскресенье, хотя мы провели у Гуссерля вместе несколько часов, разговаривать серьезно уже нельзя было. Американцы по-немецки говорят плохо, и т. к. при том были еще их жены, то встреча носила совсем внешний, светский характер. Очень жаль, но ничего изменить нельзя было. Правда, Гуссерль оставил меня у себя, когда гости разошлись, но он, бедный, так устал от 4 часов светского разговора, что мы уже больше друг другу руки жали, чем разговаривали… ^[4]

Передайте Мирре Яковлевне, что с ее подарками Светлане ^[5] все обошлось хорошо. Правда, на границе пришлось их показать, но пошлины взяли всего одну марку.

Еще раз поздравляю Вас и еще раз большое спасибо и Вам и Мирре Яковлевне.

Ваш Шестов

1. Письмо написано из Реймса, где жил близкий друг Шестова и один из верных приверженцев его идей Адольф Маркович Лазарев (1873–1944), к которому Шестов приехал погостить на несколько дней.

2. День рождения Эйтингона – 26 июня.

3. Ральф Бартон Перри (Ralph Barton Perry) (1876–1957), американский философ.

4. То же посещение Гуссерля Шестов описал в письме Ловцким, отправленным оттуда же, из Рейса (цит. по кн. Барановой-Шестовой, II: 53):

Во Фрейбурге было не так интересно, как в прошлый раз. В субботу я повидался с Heidegger’ом, но т. к. он был свободен только с 5 часов (у него семинар в субботу), а в 7 нужно было к Гуссерлю, то мы не очень успели разговориться. А у Гуссерля Perry был и всякие гости, тоже не очень можно было поговорить.

5. Внучка Шестова, дочка Татьяны и Валентина Дудкина, см. прим. 3 к предыд. письму.

52

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ ^[1]

Châtel-Guyon, 22 августа 1930

Дорогой Макс Ефимович!

Спасибо большое Вам за книги (Киргерг<арда> ^[2]) и письмо. Рад за Вас, что Вам хоть немного отдохнуть придется. Надеюсь, что, как предполагала Мирра Яковлевна, осенью или зимой Вы найдете возможность отдохнуть как следует. Что поделаешь? Человек так устроен, что ему без отдыха никак не обойтись. Не прервешь работы по воле, придется прерывать поневоле, а это – много хуже.

Я вот уже 6 недель ничего не делаю – и, по-видимому, еще 6 недель ничего делать не буду. У нас, ведь, в Париже квартира еще не устроена, и без А<нны> Е<леазаровны> я не могу туда въехать, хотя Наташа с мужем наши вещи и перевезли. Придется, значит, оставаться в Châtel’е, пока будет работа у А<нны> Е<леазаровны> – а потом с ней a Vichy поехать – т. к. и ей отдохнуть и полечиться надо. Здесь, в Châtel’е, на мой взгляд, чудесно. Хотя лето и неважное, довольно много дождей и прохладно, как во всей Европе – но все-таки достаточно солнца, и я здесь, как всегда, почти дома не бываю. Прогулки здесь превосходные – всегда, каждый день без исключения, гуляю по несколько часов. До сих пор ничего даже не читал, а все же, как пришел Киркергаард , стал соблазняться, несмотря на протест А<нны> Е<леазаровны>. Очень, в своем роде, он замечательное явление, и я очень жалею, что когда писал о Нитше, не знал его. Их – если меня не все обманывали – жизнь как-то по-одинаковому задела и, хотя реагировали они не одинаково, но чувствовали те же трудности. Впрочем, я все еще не совсем «у себя дома» в книгах Кирг, и лучше подождать с суждениями и не делать окончательных выводов. ^[3]