Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Арлин Одергон, американский психолог, говорит о том, что кошмарные страницы истории не открываются вдруг, внезапно[472]. Политики намеренно раздувают пламя ненависти и жажды мести. Призывы к отмщению раздаются в тщетной надежде на преодоление коллективных травм; тщетной, потому что, заставив врага почувствовать свою боль, страдать и платить по счетам, исцелиться самим невозможно. Месть лишь умножает несправедливость и несет новые травмы, которые в будущем обязательно вспыхнут вооруженными конфликтами. Для исцеления нам нужно стряхнуть с себя эмоциональное оцепенение и взглянуть в глаза собственным травмам и их причинам. И сделать это следует из любви и уважения к погибшим и для примирения с потомками давних врагов, невиновными в их преступлениях. Месть бессмысленна.

Мэри де Янг рассматривает проблему с более оптимистичной точки зрения: по ее мнению, коллективная травма может сплотить людей не только для мести, но и для оживления собственной культуры. Когда некое событие становится трагедией для всего общества – как атака на Всемерный торговый центр или смерть принцессы Дианы – принятые на Западе похоронные ритуалы теряют свое значение. В этих случаях, желая помянуть погибших, люди создают стихийные мемориалы и приносят к ним символические дары памяти – цветы, игрушки, письма, поэмы и прочее. Так люди «совместными усилиями творят новый ритуал, наполненный смыслом для всего общества. В нем они могут поделиться своей скорбью и страхом, в нем нет ограничений на выражение эмоций и ношение траура. Скорбящим здесь может стать любой»[473].

О важности ритуалов говорит и опыт американских ветеранов войны во Вьетнаме: солдаты африканского и азиатского происхождения страдали от ПТСР чаще, чем белые американцы. Причиной тому могут быть все еще сильные в то время расовые предрассудки, которые препятствовали цветным принимать активное участие в публичных церемониях[474]. Губительным может оказаться и желание большинства двигаться дальше, не дожидаясь исцеления от травм отдельных индивидуумов и не включая их боль в общий культурный контекст. В самых вопиющих случаях общество может попытаться и вовсе исключить из своей истории некоторые нелицеприятные моменты или представить их в более выгодном свете – так было в США и Австралии, так поступали в разные времена и в разных странах[475]. Часто пережившие трагедию чувствуют своим долгом не только помнить о ней, но и напоминать остальным, чтобы она не повторилась вновь. Но большинство людей не хотят слышать правды и превращают истории о грязи, крови и смерти в общественно одобренные героические сказания о храбрости и благородстве[476].

Размышления

До сих пор мы уделяли внимание главным образом жертвам коллективных травм, однако не стоит забывать и об их виновниках, ведь это тоже пострадавшие, нуждающиеся в исцелении. Чаще всего они продолжают жить с чувством вины и стыда, которое передается их потомкам. Особенно это видно в Австралии и других странах с колониальным прошлым, где люди пытаются замолить преступления своих предков перед коренными народами и найти путь к примирению. Такая же ситуация сложилась и в Германии, где граждане по-прежнему ощущают на своих плечах груз ответственности за деяния прадедов.

И жертвы, и преступники часто чувствуют себя преданными и обманутыми – правительством, военным командованием, полицией и так далее, а также друзьями, родственниками, соседями и обществом – всеми, кто отвернулся от них или не сумел поддержать. Но сегодня мы живем в глобальном обществе, поэтому и вина в предательстве ложится на всех. Слишком часто, когда жертвы трагедий просят у мира помощи, мы делаем вид, что к нам это не относится. Слишком часто, услышав в новостях об очередном несчастье, мы изгоняем эту информацию из сознания. Слишком часто в поиске спокойствия и избавления от эмоциональной боли мы позволяем загипнотизировать себя официальной пропагандой. Но наше молчание и бездействие неизбежно обернется травмами[477].

Гражданам развитых стран Запада повезло: за последние полвека на их долю не выпало серьезных коллективных травм. Но многие другие народы мира не столь удачливы: их культуры, их общины и семьи были разрушены или разрушаются прямо сейчас, и на восстановление уйдут следующие десятки, а то и сотни лет. Всех последствий коллективных травм предвидеть невозможно, можно лишь быть уверенными в их огромных масштабах. Поэтому лечение коллективных, да и индивидуальных травм здесь и сейчас жизненно важно для грядущих поколений, если мы желаем им мира и процветания.

Заключение к части V