Исцеляющая

– Ты не приехала за мной в больницу, – произнесла Эйва, оторвавшись наконец от окна. – А мама бы приехала.

Уош открыл было рот, но тут же захлопнул и уставился на Кармен.

– Ничего, – сказала она ему, со стоном вытягиваясь на кушетке. – А если бы я приехала, Эйва? Тогда ты бы заявила, что твоя мама осталась бы дома и испекла бы торт к твоему возвращению? Не так ли?

– Нет, она бы обязательно приехала, – невыразительным голосом повторила Эйва. – Ей бы захотелось побыть со мной.

– А я и была с тобою, Эйва. Спала там, на этих чертовых креслах рядом с Мейконом. Ты была без сознания, так что можешь мне не верить. – Она заерзала, устраиваясь поудобнее. – Там, в палате, я понимала, что вряд ли мне это зачтется, но все-таки не уезжала. Потому что именно так поступают матери. И мачехи тоже.

В голосе Кармен не слышно было ни злости, ни раздражения. Вдруг она резко вдохнула и медленно, с натугой выдохнула, уставясь на свой живот.

– Ребенок бьет ножками, – пояснила она.

– А можно мне потрогать? – вскинулся Уош.

– Конечно, – ответила Кармен.

Вскочив, Уош приблизился к кушетке, неуверенно протянул руку и застыл, не решаясь. Кармен и прежде позволяла ему трогать свой живот, чтобы почувствовать, как шевелится ребенок, но благоговение, которое он при этом испытывал, не уменьшалось. Уош всегда ждал, когда Кармен сама возьмет его ладонь и приложит к своему животу.

Кармен так и сделала. Потянулись секунды. Наконец Уош почувствовал как будто слабый удар.

– Здорово, – глупо улыбнулся он и убрал ладонь. – Ты обязательно должна это испытать, Эйва. – Уош подошел к девочке и, взяв ее за руку, подвел к кушетке.

Эйва замялась.

– Вот сюда, – показала Кармен и приложила ладонь Эйвы к животу. – Подожди немного.

Вся троица затаила дыхание. И ребенок зашевелился. Толчок был мягким, словно малыш поздоровался с Эйвой.

– Ну как? Почувствовала? – засмеялась Кармен.

– Ага, – ответила Эйва, понимая, что злость ушла, уступив место восхищению. – Ведь это ж надо, там – настоящий человечек. Прямо не верится. Это… это грандиозно!

– Это – все и вся, – произнесла Кармен. – Ощущаешь полноту жизни, как никогда прежде. Я себе такое и вообразить не могла, словно все-все – земля, деревья, небо, звезды – помещается внутри тебя.

Эйва не убирала ладонь с живота Кармен, и вселенная изнутри постучалась вновь. Все трое засмеялись, радуясь происходящему волшебству.

– Эйва, – тихонько позвала Кармен, продолжая удерживать руку девочки на своем животе.

– Что?

– Ты ведь мне скажешь… – Она глубоко вздохнула, заглядывая в глаза девочке. – Скажешь, если что-то пойдет не так? С ребенком, я имею в виду? Если вдруг что-нибудь почувствуешь?

Эйва молчала.

– Мне жаль, – сказала Кармен, все еще не отпуская руку девочки. – Нет, я совсем не жалею, что спросила. Я ведь даже не знаю, в чем заключается твой дар или что там у тебя. Но ты нам поможешь, да? Так, как помогла Уошу? Если узнаешь, что малыш болен, ты ему поможешь, правда?

В лице Кармен Эйва увидела то же выражение, что и у других. У многих сотен людей, жаждущих помощи. Жаждущих надежды. Больных, перепуганных, с исковерканными жизнями. Людей, мечтающих о том, чтобы ужасы, преследующие их темными ночами, развеялись без следа.

– Ты поэтому сделалась вдруг такой добренькой? – процедила Эйва и отдернула руку.

– Прошу тебя, Эйва, – прошептала Кармен, охрипнув от страха. – Ты просто ничего не понимаешь, не можешь понять.

Она попыталась снова схватить девочку за руку, но та попятилась.

– Эйва, я уверен, она ничего такого не имела в виду… – начал Уош.

– Конечно, не имела, просто ей кое-чего от меня нужно, – огрызнулась Эйва. – Как и всем им.

– Однажды я уже потеряла ребенка, – сказала Кармен. – Он родился ночью, но не дожил и до рассвета. Я стараюсь об этом не вспоминать. Хотелось бы вытравить случившееся из памяти. Тогда, как и в этот раз, беременность протекала тяжело, и после родов врачам пришлось со мной повозиться. Я очнулась днем, ожидая увидеть моего малыша, но обнаружила только свою мать, сидевшую в кресле у изножия кровати. Едва я открыла глаза, она зарыдала, не произнеся ни слова. – Кармен вытерла слезы. – Потеря ребенка ломает жизнь. И уже неважно, что тебе говорят, как улыбаются и сколько времени минуло с тех пор… Рана не затягивается. Не уверена, что переживу такое во второй раз. – Кармен вздохнула, словно освободившись от старой, гнетущей тайны.

Они с Эйвой смотрели друг на друга настороженно, словно чего-то ожидая. Затем Эйва, не говоря ни слова, выбежала из комнаты.

– Я схожу за ней, – бросил Уош и выскочил следом, в свою очередь скрывшись за дверью.

Почти сразу же в смотровой появился доктор Арнольд, Кармен быстро вытерла слезы, пряча свой страх.

– Ну? Как мы сегодня себя чувствуем? – осмотрев ее, поинтересовался доктор – лысеющий толстячок, энергичный и улыбчивый.

Кармен он напоминал чем-то Билла Косби, вот только тот не был ирландцем. Один вид доктора приводил ее в хорошее самочувствие.

– Как обычно, – ответила Кармен, садясь.