Исцеляющий миры. На расколе миров. Часть 1

Безусловно, Ацель одержал победу в своих химических опытах. Но даже успешно законченную формулу нельзя распространять без проведения клинических испытаний. И это ставило Ацеля в тупик. На примете у него имелся подопытный — практически доброволец. И по сути пришельцу ничего не стоило испробовать формулу «подчинения» на нём. Он просто проверит — не истратила ли новая формула эффективность и затем введёт противоядие. Если провернуть это ночью, пока подопытный под анестезирующим воздействием снов, тот ничегошеньки не почувствует: иглы Ацеля тонче волоса, а рука его, когда он в деле, легче пера.

Меж тем, вооружившись шприцом и проникнув в спальную комнату, Ацель почему-то медлил. Под монотонное позвякивание капель, облизывающих оконные откосы, он шаг за шагом приближался к кровати, где под одеялом безмятежно спал Эдвард.

Жёлтый луч уличного фонаря продирался сквозь жалюзи, весьма удобно обливая светом оголенное плечо юноши. Ацель простер обтянутые перчатками пальцы к руке, куда планировал ввести вещество. На кончике иглы блеснула изумрудная капля.

«Ну, давай же!» — уговаривал он себя, но шприц всё никак не становится ровно. Он дрожал, скрипел в тисках перчатки, и как бы Ацель не сжимал зубы в борьбе со своей волей, страх вновь совершить ошибку брал над ним верх. Эдвард шевельнулся, и пришелец, забыв о своём сосредоточении, отскочил назад, точно ушибленный током. Изувеченное тело профессора Нортона, его миниатюрная в сравнении с остальными пропорциями голова, вьющаяся на змееподобной шее, блеклые глаза, считывающие каждый удар сердца Ацеля, прячущегося на лестнице… Он будто пережил этот опыт заново. Упусти он что-то, и в такого же монстра может превратиться Эдвард Лэйд.

Захватив злополучный шприц, пришелец высыпался из комнаты на узкую лестничную площадку второго этажа. Там ноги его подкосились, и он съехал по стене на пол. Запустив пальцы в волосы, он был готов оторвать себе скальп.

— Что я делаю? Что я делаю? — цедил Ацель сквозь зубы, умалчивая неудержимый пламень ярости, сжирающий его изнутри. Чтобы не закричать и не нарушить сон Эдварда, Ацель прокусил себе запястье: кровь запачкала ему губы, но он не останавливался, пока эмоционально не выпотрошил всего себя. Тогда и только тогда он смог выдохнуть.

Ацель снял очки и посидел так с опущенными веками, унимая гудеж в висках. После чего снова закрылся тонированными стёклами и посмотрел на свою руку, повторив уже не с агрессией, а с сожалением: — Что я, во имя трёх клинков, такое творю?

Со дня Великой утренней Случайности минула неделя. Утро воскресенья для всех ее участников было насыщенным и занятым. Габриэль пыталась проснуться под холодным душем, а Адам заглядывал по шкафам в поисках съестного, потому что ему было велено (известно кем) приготовить завтрак. Но что по поводу ингредиентов?

У себя на Волкер-стрит Пенни настраивала фотоаппарат и чистила флешку, которые понадобятся ей для исполнения первого пункта плана по созданию мистификации и одурачиванию офицера Фицмана. Миссис Уоткинс покормила доманцевого кропуса Кикки апельсинами и теперь сюсюкалась с ним, мешая дреме. Пушистый проглот набил себе брюхо до отвала и делал ленивые «потягушки» на кровати, время о времени по-лисьи фырча на щекочащие его живот пальцы женщины.

В доме напротив тоже было суетно. Не успело утро посеребрить омытые дождем улицы, а Эдвард уже носился по кухне, стряпая еду долгого хранения для Ацеля, которой тот мог бы питаться первое время, пока не спасет мир и не покинет планету на своем космического корабле. Вместе с тем он фантазировал о том, как захватывающе, наверное, странствовать в космосе и исследовать новые миры. Но отвлечься от тоски было нелегко даже с таким хорошим воображением, как у Эдварда.

— И еще раз! — напяливал на плечи черное пальто Ацель. — Напоминаю! Не забудь хорошенько отдраить и вымести квартиру! Ради твоей же безопасности о моем пребывании здесь не должно напоминать ничего!

— А что делать с лабораторией?

— В мусорную корзину и на помойку!

У Эдварда от слов Ацеля защемило сердце. Он вручил пришельцу пакеты с таким трауром, с каким не кладут цветы на могилу.

— Во имя трех клинков, что ты туда поналожил? — вздыбился тот от тяжести, но, дабы не обижать друга, выкладывать ничего не стал. Еда ему пригодиться, хотя в таких количествах нести ее через весь Уиллоубрук будет проблематично. — Ну что ж, я пошел! — Он задорно трясанул пакетами, чтобы те удобнее разместились в руках.

За порогом, у себя за спиной, Ацель услышал вздох и разбитое:

— Прости, Ацель! — Эдвард не решался захлопнуть за ним дверь.

— За что ты извиняешься?

— За то, что обвинил во всем тебя. Ты ни в чем не виноват. Не будь я таким придурком, мое имя не засветилось бы на стене колледжа и я бы не подверг тебя опасности…

— Не будь ты таким придурком, — усмехнулся пришелец беззлобно, — меня бы здесь вообще не было. Прощай, Эдвард! И не позволяй ничтожным людишкам тебя унижать!

— Постараюсь, спасибо. — Эдвард с усилием улыбнулся. — Прощай. Ацель.

Момент настал.