Истукан

В редкие свои вылазки из кабины Петр Алексеевич видел, как инженер сидит в большой общей зале, в массивном дубовом кресле, обделанном кожей. Перед ним стояла железная тумба с "глазками" и рычагами, за которые Меринов непрестанно дергал. Степан и Вавила были тут же и тоже дергали рычаги или крутили колеса, если приказывал инженер. А дед Андрей обычно проводил свободное от стряпни время под полом, где ползал, что-то подкручивая и подмазывая. Дело было, как понял купец, в общем, нехитрое, и совершенно незачем надеяться на каких-то англичан, когда и сами с усами.

Иногда он слышал, как Вавила ругается с дедом Андреем. Вавила обвинял его в плохой стряпне, говоря при этом, что "такой тухлятиной только глистов морить". Он говорил резко, едко, не произнося слова, а выплевывая их, кривя при этом страшные рожи. Дед всерьез обижался. Он называл Вавилу каторжником и рыжей образиной.

Наконец наступил день, когда Меринов объявил радостное известие.

- Скоро конец дороге, - сказал он. - Идите теперь, Петр Алексеевич, к себе и привяжитесь накрепко, а то будет такая карусель, что немудрено и бока отломать.

Тут он пригнулся и быстро-быстро заговорил непонятными для Жбанкова словами. Купец послушал его, ничегошеньки не понял и решил выяснить.

- Ты о чем это толкуешь? - удивленно спросил он. - Ни слова разобрать не могу.

Меринов растерянно оглянулся. Он полагал, что купец уже внял его совету и удалился в свои покои.

- С планетами говорю, - сказал он и пожал плечами, удивляясь такому нелепому, по его мнению, вопросу.

- Да как же с планетами? - рассмеялся Жбанков.

- Обычное дело, - ответил инженер, не видя причин для веселья. - Надо ж на тамошний вокзал сообщить, что прибываем.

- И они тебя могут слышать? - недоверчиво поинтересовался Петр Алексеевич.

- Так ведь это радио.

- Как ты сказал?

- Да радио! Вот, пожалуйста, я здесь говорю, а они меня там слышат.

Купец приблизился, оглядел деревянную коробку с дырками.

- И что же оно, это радио?

- Что?

- Хорошо, говорю, слышно?

- А послушайте, - Меринов повертел колесико, и Петр Алексеевич своими ушами смог уловить, как бормочут и переговариваются невидимые ему люди, причем слова попадались как знакомые, так и вовсе неизвестные.

- Хе! - Купец с довольной улыбкой погладил бороду. - Взаправду слышно. А что, я могу так и со старухой своей пообчаться?

- Ежели в доме есть радио, то можно и пообщаться, - пожал плечами инженер. - Есть радио-то? Нету, верно...

- А бог его знает, что там есть. Надо у Гаврюхи поинтересоваться. Пойду спрошу.

- Постойте, Петр Алексеевич. Не требуется ходить, - Меринов опять повертел колесо и сказал в деревянную коробку: - Скажи, Гаврила, есть у вас в хозяйстве радио?

- А на что оно нам надо? - донесся глухой, как из бочки, голос Гаврюхи. У нас граммофон имеется.

- Гаврюха! - не смог сдержать восторга Жбанков. - Ты меня слышишь?

- Ну, слышу, - скучно проговорил приказчик.

- И я тебя слышу. Ну, дела!

Узнав, что в снаряде имеется радио, Жбанков приподнялся настроением. Все-таки лучше, если знаешь, что тебя могут услышать другие люди. Не так одиноко. Молодец, инженер, не зря деньги просил.

Опускание на планеты было и впрямь непростым. Грохоту и тряски поболе, чем при подъеме с заречных лугов. Однако купец про себя решил, что, видимо, дело это обычное, раз никто не пугается и не кричит "караул". Но здоровья ему это стоило. Пришлось все утро промаяться с головной болью, в то время как другие уже вышли из снаряда и поимели возможность обозревать окрестности. Сам купец, хоть и был любопытен, на улицу пока не спешил. Выглядывал только через стекла и видел громадного масштаба площадь, мощенную плитами, всю уставленную чужими снарядами, такими разными, что не было возможности найти хоть два похожих. Среди снарядов различалась долговязая фигура Меринова, который бродил, подметая плиты полами шинели, глядел на снаряды и помечал в блокноте.

Гаврюха оказался молодцом. Пока Жбанков с больной головой бока отлеживал, он уже разузнал, где тут есть ярмарка, и даже распорядился нанять подводы для доставления товара. К тому времени, как все устроилось, Петр Алексеевич нашел в себе достаточно сил выйти на воздух. Надо было с пристрастием оглядеть подводы и лично убедиться, насколько они хороши, крепки ли оси.

Вот тут-то и ждала его одна умопомрачительная картина. Первым делом Жбанков увидал лошадей. И в тот же самый момент ему захотелось броситься со всех ног наутек.

Лошади были мохнаты, что медведи, и рыла имели - крокодильи!

Потрясение у купца оказалось совсем нешуточным. Однако видя, что Гаврюха стоит совсем рядом от них и ничего не боится, Жбанков чуть осмелел и приблизился. Но не чрезмерно, ибо зубы животных выглядели кровожадно.

- Других-то лошадей не было? - спросил он у приказчика.

- Сказывали, эти самые лучшие, - беспечно ответил тот.

Купец еще раз рассмотрел их, обошел с разных сторон.

- Ну, хорошо, - успокоился он. - А где ж извозчики? На эти слова одна лошадь повернула к нему свою зубастую пасть и заговорила:

- Эх ты, дура! На что тебе извозчики, когда мы и сами тебя свезем, куда скажешь.