Иствикские вдовы

— Она знает про нас с тобой. Я объяснил ей перед свадьбой. Я считал, что должен рассказать ей о своих прошлых делах. Ты ведь была не только со мной.

— Разумеется, нет. Ты был очень привлекательным молодым человеком. И знал это, отчасти благодаря мне. Как ты сказал, людям свойственно судачить. Бывшим любовникам тоже. Не потому, что они хотят предать старого партнера, а потому, что хотят быть чисты перед новым. Это повторная переработка отходов. Думаю, это даже можно назвать перевернутой формой преданности. Говоря о чем-то, продлеваешь этому чему-то жизнь — я имею в виду прежние романы.

Томми понял ее намек: она хотела поквитаться. Он понизил голос, так что им обоим пришлось податься вперед и склонить головы друг к другу над столом.

— Ты всю себя отдавала мне… ну, в порядке некоторой очередности. Больше я такого никогда и близко не испытал. Но Джин — мой талон на обед. Без нее я сяду на пособие.

То, что он рисковал своим «талоном на обед», решила Сьюки, видимо, по-своему тешило его тщеславие — словно он снова был в море и выбирал сети, которые могли прорваться от своего живого веса.

— Ну, если ты так считаешь… — сказала Сьюки. — Есть ты, конечно, должен. Но только что, увидев тебя на улице, я почувствовала, что мы оба искали друг друга. Я была в этом уверена.

— Конечно, — ответил он чуть громче, словно приглашая окружавших их горожан тоже послушать. — Почему бы нет? Ты была роскошным блюдом высшего класса, которое досталось мне незаслуженно. Я был невежественным деревенщиной, а ты… Господь милосердный! Вышагивая туда-сюда по Док-стрит в своих цветных замшевых нарядах, с этими оранжевыми волосами и ярким шарфом на шее, ты выглядела тогда сногсшибательно. Бывало, глядя на тебя, я думал: «Через несколько часов, через несколько дней я буду стягивать с нее эту юбку, расстегивать застежку на ее лифчике и трахать ее до самых ребер».

— Тсс! — Ей пришлось тронуть его за руку, чтобы успокоить, и это оказалась та самая калечная, изломанная рука, которую он, забывшись, вынул из-под стола. Он быстро отдернул и снова спрятал ее.

В «Немо» уже подтягивались те, кто привык обедать рано, они поглядывали на пожилую пару; Сьюки приблизила свое лицо к лицу Тома, при этом ее влажные волосы упали на лоб, и с растущей настойчивостью прошептала:

— Именно это я хотела услышать — что я для тебя значила? Не воспринимал ли ты меня всего лишь как глупую задницу, безмозглую и бесстыжую бабу гораздо старше тебя? Не презирал ли ты меня, даже когда мы вжимались друг в друга? Некоторые мужчины, знаешь ли, презирают, а женщины все равно открываются перед ними, уж такие мы отчаянные. Насколько отчаянной я тебе казалась? Насколько скверной?

— Что ты! Вовсе нет, — сказал он со внезапно озарившей его убежденностью. Его тихий голос немного осип от избытка искренности. — Ты была прекрасна. И отчаянна. Ты была человеком, который искал, а я тем летом оказался именно там, где ты искала. И не только я; я слышал о вас с Тоби Бергманом. Но это не имело значения.

— Тоби, — повторила Сьюки так, словно никогда прежде не слышала этого имени. — Он был ничто по сравнению с тобой, Томми.

Теперь его кофе достаточно остыл, можно было пить; он быстро, залпом выпил его.

— Тебе не обязательно это говорить. Послушай, это все биология. Мы оба были в зените своей биологической активности. Тебе было… Сколько? Тридцать три? Женщинам нужно время, чтобы познать радость секса. Парни включаются уже в пятнадцать. Теперь это сплошь и рядом можно наблюдать по телевизору: женщины-учительницы от тридцати до сорока влюбляются в своих учеников-подростков. Все в ужасе — родители мальчика, педсовет, служба шерифа, все общество. Гневаются. А это всего лишь биология. Ты и я одновременно оказались друг для друга в нужное время в нужном месте, так сказать.

Том говорил быстро, задыхаясь, слишком уверенно, но Сьюки не хотела быть обобщенным примером широко распространенного явления. Углубившись в свою лекцию, Томми расслабился, улыбнулся и обнажил дыру на месте недостающего зуба. Сьюки пришло в голову, что прежняя болезненная сдержанность его улыбок, видимо, объяснялась желанием скрыть свой зубной дефект. Не заботясь о том, чтобы никто не услышал, поскольку знала, что эта встреча для них последняя, Сьюки сказала:

— Для меня, Томми, ты, с этим соленым привкусом на коже, был видением, выплывшим из тумана. Женщины окутывают себя туманом, они вынуждены это делать, иначе слишком трудно сохранять душевное равновесие. Все это слишком трагично — в частности, расставание, то, как все кончается, независимо от того, остаетесь вы вместе или нет. Я имею в виду силу страсти. Ты был великодушен, вот что я хотела сказать. Спасибо тебе. Мужчины не всегда бывают великодушны, особенно молодые, для них это всего лишь значит добиться своего; грязная шутка не есть шутка. А женщинам это необходимо. По-настоящему необходимо. Ты не воспользовался своим преимуществом, не повел себя садистски, хотя мог бы. Я бы тебе позволила. Ты был таким милым.