It Sleeps More Than Often (СИ)

Ну откуда вот взялся этот рот его? Такой нелепый, несуразный, и между тем — хищный? Смотришь на него и ждёшь, когда тебя съедят. Епископ распахивает дверь и впускает гостью внутрь, отвешивая кивок вежливого приветствия. За его спиной — полумрак. Приглядевшись, сестра понимает, откуда этот резкий контраст сумрака помещения с ярким природным светом дня: все окна резиденции состоят не из обычных стекол, но из цветастых витражей, изображающих библейские сюжеты и поглощающих солнечные лучи почти полностью. Внутри прохладно — работает кондиционер, но не свежо — витражи не открываются и не впускают свежего воздуха. Сестра переступает порог и оказывается в просторном холле, пол которого отделан мраморной плиткой. На ней туфли на толстой подошве, но один взгляд на эту плитку холодит ступни — в этом доме всё какое-то холодное, отчуждённое. Наверное, так и должно быть в обители католического епископа.

— Господин епископ, матушка передала, что у Вас для меня что-то срочное. — Она дежурно склоняет голову, на епископа не глядя уже по привычке. Страшный он, и страшно на него смотреть. Человек светский счёл бы это неуважением, для клирика же — напротив: скромность — признак благодетели и почтения.

— Всё верно, дорогая, нам с Вами предстоит обсудить троичные гуляния — пришло время возобновить эту старую традицию, а то в погоне за модернизацией скоро наша Церковь окончательно потеряет лицо. Пришла пора перестать быть безликими! Как Вам идея о пышных торжествах в духе традиционных народных ярмарок? Нашему мэру, например, она пришлась по душе — он даже обещал предоставить нам под это дело площадку перед центральным выставочным центром!

Катарина уводит взгляд в верхний левый угол — она мысленно представляет перед собой церковный календарь на текущий год, затем — календарь всех городских событий, и в ужасе всплёскивает руками.

— Но господин епископ, ведь троичное воскресенье приходится как раз на разгар месяца Рамадан! А мусульмане каждый год арендуют площадку перед выставочным центром на весь месяц для проведения коллективных вечерних молитв и этих, как их… ифтаров! Уж не планируете ли Вы…

— Не о том думаете, сестра. Каждый — не каждый, а в этом году им придётся подыскать для своего безобразия другое место. И правительство города на нашей стороне.

Решив, что дальше бегать взглядом по помещению, искусно огибая фигуру Лоренца, уже и впрямь неприлично, сестра собирается с духом и поднимает на него глаза. Он снова улыбается во весь рот и, о ужас, он снова ей подмигивает! Да что он вообще о себе возомнил! В конце концев, это неприлично…

Будто читая её мысли, Лоренц сквозь улыбку произносит:

— Своими планами я с Вами поделился, дальнейшие указания Вы получите, когда придёт срок. Ну, а пока… Скажите-ка, сестра, Вы ведь наверняка считаете меня человеком разнузданным — ну признайтесь, многие же считают!

Ей и ответить-то нечего — даже в знаниях самого образованного человека есть пробелы, и вот он, её пробел: она просто не знает значения этого слова. Тем временем Лоренц продолжает:

— Прошу, милая, проследуйте за мной.

Он направляется к широкой раздвоенной лестнице, что ведёт на второй этаж резиденции. Сестра следует за ним, дыша ему в спину, подбирая подол одеяния, чтобы не спотыкнуться на гладких мраморных ступенях. Уловив момент, она достаёт из кармана мобильник и быстро забивает в поисковике: “разнузданный — значение”. Поисковик думает с полсекунды и выдаёт: “разнузданный — дошедший до крайних пределов разврата, распутства, произвола”. Не веря своим глазам, сестра чуть даже не роняет мобильный.

— Нет, — почти кричит она вслед шествующему впереди Лоренцу, — нет, господин епископ, я Вас таким не считаю.

— Правда? — он вдруг резко останавливается, отчего сестра, продолжающая идти, по инерции врезается в его костлявую спину прямо носом и почти теряет равновесие. Ещё мгновение, и она бы кубарем полетела вниз, но Лоренц совершает полоборота, умело маневрируя на опасной ступени, подхватывает сестру за оба запястья и рывком тянет на себя, отчего та снова врезается в него носом, на этот раз — в грудину.

— Правда? — повторяет он, не снимая улыбки. — А зря.

Они продолжают восхождение, но на этот раз сестра следует не позади, а рядом — Лоренц продолжает крепко удерживать её запястья, притягивая к себе, практически прижимая её к своему боку. Красная лампочка в сознании Катарины уже не просто горит — она надрывается пожарной сиреной, но выхода нет: преодолев лестницу и пройдя широким тёмным коридором, они оказываются в небольшой, но светлой и чистой комнате, с виду напоминающей гардеробную.

— Пришло время для обновок, — почти ласково шепчет Лоренц, заводя Катарину внутрь.

За собою она слышит хлопок двери и поворот ключа в замке. Пока она в растерянности озирается, Лоренц следует к огромному платяному шкафу в углу комнаты и извлекает оттуда целый ворох ярких цветастых пакетов с названиями именитых брендов. Сестра всматривается в эти пакеты — они сияют новизной и дороговизной.