Итальянская комедия Возрождения

Ферранте. Не стану расписывать тебе нашу радость, иначе я и до утра не закончу. Главное, прикинули мы, что ежели откроем Гульельмо все как есть — хоть лопни, не поверит старик, и будет только хуже нам обоим. Посему вознамерились мы скрытно бежать из Пизы этой же ночью. От тебя, Корсетто, потребуется вот что: сыпь что есть духу к Арно, вели снарядить какую ни есть лодчонку и держи ее наготове. Ближе к ночи будь рядом со мной на случай, ежели Гульельмо или кто другой станут чинить нам препятствия. Тогда мы постоим за себя, а буде занадобится, порешим его, и дело с концом.

Корсетто. Ни слова больше. Ради тебя пожертвую чем угодно, даже самой жизнью. Делай, что собрался, об остальном я как-нибудь позабочусь. А куда мы отправимся?

Ферранте. После обмозгуем. Знай же все до конца: сегодня мне предстоит сорвать сладчайший плод из вожделенного сада, редчайшую розу из желаннейшего цветника, ибо Джиневра обещалась, коли достанет времени, одарить меня цветком своей девственности. О, несказанный день, сколько восторгов ты мне готовишь!

Корсетто. Бог вам в помощь, дабы не вышло как в прошлый раз.

Ферранте. За дело! Не будем терять время. Беги, Корсетто, и устрой все как надобно.

Корсетто. Несусь, как ветер, кратчайшим путем.

Ферранте. Полагаюсь на тебя.

Корсетто. Слажу в наилучшем виде.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Ферранте, один.

Ферранте. Не худо бы подкрепиться на дорожку. А уж потом отдамся без остатка во власть Джиневры. Да не забыть бы еще прикупить кольчугу. Прощайте. Никому ни слова. Вопрос жизни и смерти.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Верджилио и Маркетто, слуги.

Верджилио. По-твоему выходит, мессеру Джаннино не на что уповать, и Лукреция ни за что не смягчится?

Маркетто. Ни за какие коврижки.

Верджилио. А где ожерелье?

Маркетто. При мне.

Верджилио. Видала его Лукреция?

Маркетто. Какое там. Чуть заслышала о мессере Джаннино — вся вспыхнула, даже с места вскочила.

Верджилио. Раньше надобно было вынуть ожерелье-то: золотой молоток и железные ворота прокует.

Маркетто. Прокует, да не подкует. Для Лукреции золото — равно как для тебя твой камзолишко.

Верджилио. Видно, заявился ты в неурочный час. С ихней сестрой ведь что главное: верную минуту улучить.

Маркетто. Доподлинно тебе скажу: ничего у нас с ней не выгорит.

Верджилио. А я нюхом чую, Маркетто: чирикает над ее ушком какой-то воробышек. Иначе с чего бы ей так невзлюбить мессера Джаннино?

Маркетто. Какой такой воробышек? Что чирикает?

Верджилио. Ну и олух же ты! Путается она с каким-нибудь молодчиком, вот он и задурил ей голову.

Маркетто. Тут ты можешь на меня положиться: уж я бы приметил, коль что не так. От бывалого глаза никаких шашней не утаишь. Сколь мне ведомо, здесь все честь по чести. Она день-деньской только и твердит что о святых да угодниках.

Верджилио. Тоже мне, простушка. Неужто ей невдомек, что в ее лета не святошами надобно голову себе забивать? Ведь, поди, уж не младенец. Который ей годок, по-твоему?

Маркетто. На вид лет двадцать будет.

Верджилио. Вот-вот, оно самое… Мало кто из женщин не чует своей выгоды! Однако, глядя на нее, не скажешь, чтоб чутье и разум были здесь сильны.

Маркетто. Сильны иль не сильны, а мессеру Джаннино только ее и подавай. Послушал бы меня, так уж давно бы ее из сердца вон.

Верджилио. Чему-чему, а этому не бывать. Скорее он тыщу раз смерть примет.

Маркетто. По мне, так уж лучше смерть.

Верджилио. Может, кого на подмогу призвать, а, Маркетто?

Маркетто. Зовите кого угодно, только проку все одно никакого не выйдет. Вот разве что испробовать один способ.

Верджилио. Какой еще способ?

Маркетто. Сейчас открою. Но если и это не пособит, то мессер Джаннино может махнуть на меня рукой. Правда, сперва уговоримся: буде способ мой сгодится, обещай, что мессер Джаннино исполнит любую мою волю.

Верджилио. Ежели эта воля нас не заневолит.

Маркетто. Месяц с небольшим будет как затесался к нам в дом слуга по имени Лоренцино. Уж не знаю, право, чем он взял, только хозяин так к нему раздоверился, что прямо все в доме проходит через его руки. Да и Лукреция всячески к нему благоволит; попривыкли они друг к дружке, частенько уединяются для долгих бесед. Так вот, а не заручиться ли мессеру Джаннино его содействием?

Верджилио. Если все как ты толкуешь, то сдается мне, что этот Лоренцино плетет вокруг нее свои сети. Потому Лукреция и нелюбезна с нами.

Маркетто. А то прежде была сущим ангелом?! Не хотите — как хотите. Будто есть у вас еще какое средство?

Верджилио. Верно говоришь. Не далее как сегодня что-нибудь порешим на сей счет.

Маркетто. Так хочешь знать, что мне надобно от мессера Джаннино, коли наш замысел удастся?

Верджилио. Что же?