Итальянская комедия Возрождения

Тимотео. Я вышел потому, что Каллимако и Лигурио предупредили меня, что мессере и дамы сейчас должны прийти.

Нича. Bona dies, святой отец.

Тимотео. Добро пожаловать. Благое вы сделали дело, да ниспошлет вам Господь хорошенького мальчонку.

Лукреция. Дай Бог.

Тимотео. Непременно пошлет.

Нича. Кажется, я вижу в церкви Лигурио и маэстро Каллимако?

Тимотео. Да, мессере.

Нича. Позовите их.

Тимотео. Идите сюда.

Каллимако. Храни вас Господь!

Нича. Маэстро, дайте руку моей жене.

Каллимако. С радостью.

Нича. Лукреция, вот кому мы обязаны, что у нас на старости лет будет надежная опора.

Лукреция. Сердечно благодарна ему и очень бы хотела, чтобы он стал нашим кумом.

Нича. Благослови тебя Бог за эту мысль! И я хочу, чтобы он и Лигурио пришли сегодня отобедать с нами.

Лукреция. Непременно.

Нича. И я дам им ключ от нижней комнаты, что рядом с лоджией, дабы они в любое время могли прийти, ибо женщин у них в доме нет и живут они аки твари неухоженные.

Каллимако. Принимаю его с великой радостью и буду пользоваться им всякий раз, когда возникнет охота.

Тимотео. А деньги на подаяния могу я получить?

Нича. Заверяю вас, святой отец, сегодня же они будут вам доставлены.

Лигурио. Но неужели никто не вспомнит о нашем Сиро?

Нича. Пусть просит. Ничего не пожалею. А ты, Лукреция, — сколько гроссов хочешь ты дать святому отцу за молитву?

Лукреция. Десять.

Нича. Ишь, разорительница!

Тимотео. А вы, мадонна Сострата, вроде бы помолодели.

Сострата. Это от радости!

Тимотео. Пошли в церковь, а помолившись, отправляйтесь домой обедать. Вы же, зрители, нас не дожидайтесь, мы не вернемся: служба длинная, я останусь в храме; а вот друзья наши поспешат домой. И потому — прощайте!

НИККОЛО МАКИАВЕЛЛИ КЛИЦИЯ

Перевод Н. Томашевского

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Клеандро.

Паламеде.

Никомако.

Пирро.

Эустакьо.

Софрония.

Дория.

Дамоне.

Сострата.

Рамондо.

КАНЦОНА [9]

Поистине прекрасен
подобный день, когда
мы в мир преданий благодарно входим,
и в каждом, кто согласен,
как мы, прийти сюда,
мы душу дружественную находим.
Мы век земной проводим
под сенью светлых рощ, в лесной дали,
и снова к вам пришли
мы, пастухи, и я, дриада,
петь о любви, в которой нам отрада.

Светла и беззаботна

пора, и край блажен,
где нашим песням эхо отвечало.
И мы споем охотно
по ходу этих сцен
и, предваряя песнею начало,
хотим, чтобы звучала
она нежнее прежних в этот раз;
потом покинем вас
мы, пастухи, и я, дриада:
нас ждет любовь — всегдашняя отрада.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Паламеде, Клеандро.

Паламеде. Куда в такую рань?

Клеандро. А ты куда?

Паламеде. Да есть тут одно дельце…

Клеандро. Вот и у меня есть дельце… и уж так хотелось бы его уладить! А выйдет, нет — не поручусь.

Паламеде. Но дельце-то из тех, что уладить можно?

Клеандро. Наперед не скажу, но при великом усердии — можно.

Паламеде. Я, пожалуй, пойду. Тебе не до меня. Знаешь, когда кто в тягость, так уж лучше и с глаз долой. Ты, должно быть, примечал, что я и прежде старался не докучать тебе, видя дурное твое расположение.

Клеандро. Расположение — черт с ним. Только дело-то посерьезнее: я влюблен.

Паламеде. Брось! Вот уж не подумал бы!

Клеандро. Паламеде, друг мой, ты и половины того не знаешь, что надобно б было знать. Я и прежде впадал в отчаянье, а нынче вовсе места себе не нахожу.

Паламеде. Как так?

Клеандро. То, что раньше скрывал я от тебя, — теперь поведаю, ибо дошел я до крайней безнадежности и любая подмога мне будет впору.