Итальянская комедия Возрождения

Эустакьо. Спасибо на добром слове. И хотя, по чести сказать, у меня и в мыслях не было жениться, но ваше с матушкой желание я готов уважить. Не скрою притом, что наживать врага в лице Никомако мне вовсе не улыбается, ведь хозяин-то в конце концов он.

Клеандро. Пусть это тебя не беспокоит, мы с матушкой тебя не оставим и вытащим из любой беды. А теперь я бы хотел, чтобы ты привел себя в порядок: жалкий крестьянский плащ висит на тебе мешком, шапка в пыли, сам ты оброс бородой. Сходи к цирюльнику, умойся, почисти платье — не то Клиция погонит тебя с глаз своих.

Эустакьо. А я не расположен прихорашиваться.

Клеандро. Ступай и делай то, что я тебе сказал. Затем отправься вот в ту церковку рядом и дожидайся меня. Я же схожу домой и поразведаю, чего там еще надумал отец.

КАНЦОНА

Кто не изведал, как
могуч Амур, немало ошибется,
когда назвать возьмется
первейшее среди небесных благ.
Он знать не может, как за шагом шаг
все дальше от безбедных дней уходят,
как, больше, чем себя,
другого полюбя,
надеждой сердце, трепетом изводят
и как не только в людях — и в богах
твой арсенал, Амур, рождает страх.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Никомако, один.

Никомако. Не пойму, в чем дело: с самого утра у меня в глазах какая-то чертовщина. Словно молнии какие-то… из-за них я и света Божьего не вижу, а еще вчера вечером мне казалось, что иголку в сене отыщу. Может, выпил лишнего? Ох, старость не радость. Хоть, впрочем, не так уж я стар, чтобы не поединоборствовать с Клицией. Можно ль так, без памяти, влюбиться? А всего хуже то, что жена, кажется, поняла, почему я хочу выдать Клицию за Пирро. Придется поизворачиваться, чтобы добиться своего. Пирро! Иди сюда! Скорее!

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Никомако, Пирро.

Пирро. Я тут.

Никомако. Пирро, я хочу, чтобы ты обвенчался сегодня же вечером.

Пирро. Да я хоть сейчас под венец.

Никомако. Спешить не надо! Поспешишь — людей насмешишь, как говорят в народе. Следует повести дело так, чтобы дом не рухнул нам на голову. Сам видишь, что жена моя недовольна; Эустакьо тоже добивается руки Клиции, и Клеандро ему потворствует. Словом, против нас и Господь и дьявол. Но ты не отчаивайся. Уж я-то на своем сумею настоять. Как бы там ни было, но ты получишь ее наперекор всем им. Пусть ерепенятся сколько влезет.

Пирро. Заклинаю вас Господом Богом, скажите, что я должен делать?

Никомако. Никуда не отлучайся. Будь все время тут, начеку.

Пирро. Буду, буду. Кстати, забыл вам сказать одну вещь.

Никомако. Какую?

Пирро. Эустакьо здесь, во Флоренции.

Никомако. Как во Флоренции? Кто тебе сказал?

Пирро. Мессер Амброджо, наш сосед по имению. Он сказал, что вчера вечером столкнулся с ним у городских ворот.

Никомако. Как вчера вечером? Так где же он проторчал всю ночь?

Пирро. Кто его знает!

Никомако. Добро! Пойди и делай то, что я тебе велел. (Оставшись один.) Значит, Софрония послала за Эустакьо и этот бездельник предпочел уважить ее просьбу вместо того, чтобы следовать моим повелениям? А я ведь наказал ему уйму дел, которые, если их не сделать, могут привести меня к разорению. Как Бог свят, он мне дорого за это заплатит! Кабы я только знал, где он сейчас находится и что делает! А вот и Софрония выходит из дому. Интересно, куда она?

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Софрония, Никомако.

Софрония(сама с собой). Пришлось запереть Клицию и Дорию в комнате. Надо оберегать девчонку и от сынка, и от муженька, и от других домочадцев. Все-то зарятся на нее.

Никомако. Ты куда собралась?

Софрония. К мессе.

Никомако. И это в мясоед! Что же ты будешь делать постом великим?

Софрония. Благие поступки равно уместны в пост и мясоед. По мне, так нужда в благих делах бывает особливо велика, когда другие вершат зло. Вот почему, думается мне, мы, принимаясь за благое дело, начинаем с дурного конца.

Никомако. Как? Как? А ты чего бы хотела?

Софрония. Не возбуждать дурных толков. Подумай, сколько трудов стоило мне воспитать в доме такую хорошую и пригожую девушку! А теперь разом взять и вышвырнуть ее на улицу. Ведь если прежде все нас хвалили за благой поступок, то нынче будут осуждать за то, что мы отдаем ее безмозглому бездельнику, который и прокормить-то ее не сможет!