Итальянская новелла Возрождения

В Италии и за ее пределами много было подходящих для него невест. Он решил взять себе в жены дочь синьора Карло Малатеста, в ту пору могущественного властителя многих городов Марки и Романьи, пользовавшегося среди итальянцев славой большого знатока военного дела. Невеста была очень юной, ей еще не исполнилось и пятнадцати лет, красивой и очень привлекательной. Она прибыла в Феррару в сопровождении многочисленной и почтительной свиты из дворян Марки и Романьи и была встречена маркизом Никколо с большой пышностью. Недолго прожила она с маркизом, как ей пришлось убедиться, что он известный в Ферраре петух и что она погубит себя с ним. И действительно, маркиз был самым отъявленным волокитой, какие в те дни только встречались, и не пропускал ни одной женщины. Однако, неизвестно почему, ни с одной из них он не пустил в ход насилия. Когда маркиза увидела, что ее супруг был таким человеком, который на стороне растрачивал то, на чем экономил дома, решила и она не сидеть сложа руки и не губить зря свою молодость. Итак, начав приглядываться к нравам и поведению своих придворных, она, на свое несчастье, обратила свой взор на пасынка Уго, который поистине отличался красотой и изысканностью манер. Он ей до крайности понравился, и она так в него влюбилась, что не находила себе покоя и огорчалась, если ей не удавалось увидеть его или поговорить с ним. Он же, далекий от мысли о таком преступлении, оказывал мачехе те же знаки уважения и то же почтение, которое послушный сын оказывает своей родной матери. А она, хотевшая совсем другого и страстно в него влюбленная, всячески старалась разжечь в нем то пламя, что горело в ней самой. Много раз она замечала, что граф Уго, юноша шестнадцати-семнадцати лет, не обращает внимания на все ее сластолюбивые ухищрения, думая обо всем, что угодно, только не об этом. Она чрезмерно огорчалась, не осмеливаясь прямо заговорить с ним о своих нечестных и непристойных желаниях, а если иногда и пыталась завести этот разговор, стыд сковывал ее уста, и она не могла произнести ни слова. Так жила она в глубочайшей тоске, не зная, что ей делать, не находя ни в чем успокоения, и ее безутешная страсть с каждым днем становилась все сильнее и сильнее. Некоторое время она прожила в таком горестном настроении, хорошо понимая, что лишь стыд удерживает ее от признания Уго в своей любви. Поэтому она решила, раз уж она открыла свое сердце для столь постыдной страсти, открыть также и свои уста и, отбросив всякую стыдливость, добиться своего. Не доверяясь никому, она была намерена во всем открыться Уго.

Когда она пришла к этому решению, случилось, что маркиз Никколо, вызванный герцогом Филиппе Висконти, отбыл в Милан, где он должен был прожить несколько дней. И вот однажды маркиза, сидя у себя в комнате, всецело отдавшись мыслям о своей страсти, не будучи в состоянии более сдерживать себя и считая, что настал подходящий момент для осуществления ее намерения, велела позвать Уго будто бы для разговоров о важных вещах. Тот, мысли которого были очень далеки от мыслей маркизы, поспешил к ней явиться и, после обычного приветствия, сел, по ее желанию, рядом с ней в ожидании, что она ему скажет. Маркиза старалась немного овладеть собой, ибо в ней любовь боролась со стыдом; побежденная под конец любовью, заставившей ее забыть и стыд и честь, вся зардевшись и едва переводя дух, дрожащим и прерывающимся голосом, которому мешали рыдания и слезы, струившиеся ручьями, стараясь быть как можно спокойнее, она так начала говорить: