Итальянская новелла Возрождения

— Вам следует принять их в пятницу натощак между третьим и девятым часом, ибо в этот день и в этот час господь наш принял крестную муку; иначе у вас ничего не получится.

Те ответили, что так и сделают и что сделать им это будет нетрудно. Он взял с них пятнадцать флоринов и дал им четыре шарика. Другие присутствующие, видя, что продажа состоялась, и услышав уже распространившуюся молву о том, что достаточно принять одну такую пилюлю, чтобы тотчас же сделаться ясновидящим, стали сбегаться, стараясь купить их по сходной цене, и каждый получал предписание Гонеллы принимать их в пятницу натощак в назначенный час. Так продал он все тридцать на сумму примерно в сто двадцать флоринов.

Завершив это дело, Гонелла в пятницу рано утром со слугой и с чемоданом сел на коня и, не говоря хозяину постоялого двора, куда он едет, отправился в путь.

Когда наступил час, которого так ждали покупатели, а именно когда надлежало съесть шарики, чтобы стать ясновидцами, двое молодых людей из первых покупателей, мечтая о ясновидении, стали изо всех сил разжевывать свои пилюли, но один из них тут же сплевывает, говоря:

— Ой, это же собачье дерьмо.

Так же поступает и другой. И тотчас же они отправляются на постоялый двор и спрашивают врача, подававшего шарики. Хозяин говорит:

— Он, верно, уже на целые шесть миль отъехал — столько времени прошло, как он отправился.

— А куда?

Тот ответил, что не знает, но что поехал он по этой вот дороге.

Молодые люди были хорошими ходоками. Они пускаются в путь пешком и идут так быстро, что настигают его в…[81] уже на коне, готового выехать с постоялого двора. Настигнув его, они говорят:

— Маэстро, ты слишком дорого продал нам собачье дерьмо. Мы его выплюнули, как только положили в рот.

И говорит им Гонелла:

— А что я вам говорил?

— Ты говорил, что мы сразу станем ясновидящими.

Гонелла отвечает:

— Вы же ими и стали, — и поплотнее усевшись в седле и пришпорив коней, он и слуга его отправились с богом. Молодые люди остались в дураках и, видя, что не могут его догнать, возвращаются в великом огорчении, говоря:

— Вот мы свое и получили. Позор еще хуже убытка.

Добравшись до Салерно, они встречают других, накупивших того же товара: одни бросились на поиски, другие так и не могли опомниться, но каждый горевал, опозоренный столь гнусной шуткой. А иные, узнав о происшествии, стали распевать: «Тот, кто задумал стать ясновидцем, может собачьим дерьмом подавиться».

Так покупатели эти и остались опозоренными на долгое время, а Гонелла отправился своей дорогой в Неаполь, где с еще более неслыханным коварством присвоил себе еще больше денег, чем здесь, о чем будет объявлено в следующей новелле.

Я уверен, что Гонелла впоследствии говорил, будто он их заработал, но вернее было бы сказать, что он их награбил и притом при помощи величайшего обмана и предательства, в каковых проделках никогда еще никто не обладал столь тонким и проницательным умом, как он. Но весьма удивительным кажется мне то, что за всю его жизнь не нашлось человека, который бы полностью расплатился с ним по заслугам. Правда, проделки его потешали всех, кому они не вредили.

Новелла CCXII

О великом испытании, из которого с честью вышел шут Гонелла, отправившись в Неаполь во времена короля Роберта[82] и похитив у богатейшего и скупейшего аббата то, чего он никогда ни у кого другого похитить не мог бы, и о том, как он за это получил величайшие дары от короля и его баронов

Попав однажды в Неаполь, Гонелла припал к стопам короля Роберта, и, так как он был известен королю и его баронам, они решили во что бы то ни стало не давать ему ни платья, ни подарка, если только он не найдет способа заставить одного богатейшего и скупейшего аббата что-либо ему подарить, имея в виду, что от означенного аббата никогда никому не удавалось получить даже стакана воды.

Гонелла, выслушав короля и баронов, нимало не смутился, решив постоять за себя. Узнав, где проживает аббат, и сразу же измыслив хитрость, он оделся бедно, как пилигрим, и, покидая короля и баронов, сказал:

— Святейший венец, раз вы и ваши бароны мне так приказываете, я пойду туда, куда вам угодно, и попытаю счастья.

Он пускается в путь и направляется к аббатству. Дойдя до ворот, он спрашивает аббата, говоря, что ему очень нужно с ним поговорить. Привратник идет к аббату и говорит:

— У ворот стоит какой-то пилигрим, который говорит, что ему очень нужно с вами поговорить.

Услышав это, аббат говорит:

— Наверное, какой-нибудь бродяга милостыню просит. — И встает, идет в церковь и говорит: — Скажи ему, чтобы шел ко мне.

Сказал, и пилигрим пришел к нему в церковь и, преклонив колени, попросил принять от него исповедь. Аббат отвечал, что пришлет ему кого-нибудь из своих монахов и тот его исповедует. Пилигрим говорит: