Итальянская записная книжка

…И собор с квадратной колокольней, и поднявшиеся чуть выше вершины окрестных гор освещали нежные лучи солнца, ещё утреннего, нежаркого. Но едва «ланча» начала спускаться по спирали горного шоссе, её накрыли облака, моросящий туман. Каплями дождя сочились иглы сосен, вздымавшихся по крутым склонам.

Ехали молча, стараясь не отвлекать Пеппино, пока Амалия не произнесла какую‑то фразу.

— Вы устали? Как ваша нога? — перевела Маша.

На миг обернувшись, Артур столкнулся с добрым, исполненным надежды взглядом Амалии.

— Лучше.

— Лучше? В самом деле? — переспросила Маша.

Он шевельнул ступнёй, и ему показалось, что она поднывает меньше, чем обычно.

На лобовом стекле ёрзали «дворники», дождь лупил по крыше машины, на приборной панели уютно перемигивались разноцветные огоньки. Кружила уводящая вниз дорога, кружили тонущие в облаках горы; в этом круженье было особенное медитативное спокойствие, подстрахованное водительским мастерством Пеппино.

«Первый итальянский дождь, — думал Артур. — А впереди Неаполь. Наполи. Нет, сначала Помпеи.»

Спустившись с сумрачных гор, они выехали на залитую дождём многополосную автостраду, проскочили под отрогами Аппенин один тоннель, другой и оказались в мире, залитом ослепительным полуденным солнцем.

Вскоре «ланча» въехала в самый центр небольшого городка и остановилась на площади, посередине которой был сквер, где под сенью раскидистых акаций с газетами в руках дремали итальянские пенсионеры в подтяжках.

— Помпеи, — объявил Пеппино, выходя последним из машины и указывая куда‑то вдаль. — Везувио.

…Далеко, почти на горизонте, в дрожащем от жары мареве маячила двугорбая гора.

— Неужели оттуда могла докатиться лава? — спросил Артур.

— Пепел, — перевела Маша ответ Пеппино. — Ветер во время извержения дул в эту сторону. Тонны горящего пепла начали падать ночью, когда люди спали. Падал несколько суток. И все — финита. Пеппино предлагает перед осмотром раскопок перекусить. Он с Амалией приглашают в ресторан. Но нельзя допустить, чтоб они платили за нас.

— Конечно, — кивнул Артур.

Когда компания уселась за столиком в тенистом зале ресторана, и официант подал меню, Пеппино быстро ознакомился с его содержанием, сделал заказ и тотчас ушёл, одновременно с официантом.

Уже были поданы ломтики благоухающей дыни с тонко нарезанной ветчиной, салат, эскалопы с картошкой–фри, пиво, а Пеппино все не возвращался.

Он появился минут через двадцать, извинившись, сказал, что искал хороший отель, чтобы заказать номера для ночлега, из чего Артур заключил, что поездка в Неаполь состоится лишь следующим утром.

Этот запыхавшийся толстяк, сходу выпивший бокал холодного пива и принявшийся разделывать эскалоп, как выяснилось за обедом, вовсе не был никаким капиталистом, Мистером Твистером. Специалист по связи, он работал на телефонной станции Барлетгы, имел дочку Сару, чью фотографию вынули из сумочки и показала Амалия. Маша пересказала Артуру, что Сара — приёмная дочь.

Совсем маленькой взята из приюта. С тяжёлой наследственностью. Родная мать алкоголичка и наркоманка.

— Вам было известно об этом, когда брали девочку? — спросил Артур.

— Да, — ответили одновременно Пеппино с Амалией и так светло улыбнулись, что у Артура перевернулось сердце.

Он знал о своей неспособности на такой подвиг.

После обеда обнаружилось, что Пеппино, конечно же, заранее за все уплатил.

Они шагали по узорчатым плитам прожаренных солнцем тротуаров ко входу на территорию трагически погибшего города. Шли мимо бесчисленных сувенирных киосков, где продавались копии древних светильников и статуэток, красочные буклеты, свисающие на ниточках головки ангелов, выглядывающих из‑за картонных облаков.

Возле одного из киосков стоял раскладной столик с разложенными на нём морскими раковинами. Артур, не раздумывая, купил три самых крупных, самых дорогих, попросил Машу положить их в сумочку. Ожидал, что она упрекнёт его за бессмысленную трату денег, но Маша поочерёдно поднесла каждую раковину к уху, глаза её по–детски округлились. Восхищённо промолвила:

— Море шумит.