Итальянская записная книжка

Артур откинулся затёкшей спиной на спинку стульчика; взглянул на Машу, на огонь, на бочки. Вода в них забурлила, из‑под крышек валил пар.

Он подбросил в костёр несколько досок.

Маша все в том же белом переднике продолжала стоять на стремянке, собирала в миску плоды инжира.

— Где Джулио? — спросил Артур. — Сколько все это должно кипеть?

— Только что приходил, — ответила Маша. — Сказал, через сорок минут — баста. И будем обедать. А вы его не видели. Ни его, ни меня. Что вы там пишете?

В сквозной тени падающей от листвы и ветвей на лицо, голые по локоть руки, на белый передник, она была воплощением крепкого здоровья, молодости…

Артур ничего не ответил. Снова склонился над своими записями.

ЗАПИСНАЯ КНИЖКА

«…После осмотра Форума я что‑то сильно устал, разнылась нога, и Маша, увидев на улице скамью в окружении тенистых деревьев оставила меня на ней, а сама отправилась к ближайшему киоску. Мы решили отдохнуть и перекусить. Тем более, нам составила компанию укромно стоящая под теми же деревьями статуя самого Гая Юлия Цезаря.

Он, конечно, не польстился на принесённые Машей апельсиновый сок, груши и персики. Невидящим взором смотрел вдаль на проезжающие по широкой улице автобусы и автомобили.

Этой улице мы потом пошли к означенной на карте площади Венеции. Навстречу всё время попадались чернокожие парни, назойливо предлагающие прохожим купить зонтики.

Потемнело. Я взглянул на небо. Оно стало жемчужно–серым. Закрапал тёплый чудесный дождик.

Хорошо было, укрывшись под узким тентом кафе, сидеть за покрытым красной скатёркой столиком на углу площади Венеции, пить «капуччино». Даже Маша залюбовалась площадью, мокрой, сверкающей. Правда, дальний конец этого пространства замыкало редкостное по наглой помпезности длиннейшее здание. Официант рассказал, что ныне это Музей оружия. Мемориал строился во времена короля Виктора–Эммануила и Муссолини. Римляне называют его «пишущая машинка».

Гениально точно.

Дождь усилился, и нам пришлось‑таки приобрести зонтик.

Когда идёшь под зонтиком вдвоём, это сближает. Как поздно все это пришло — Рим, Маша…

Свернули с площади направо, на какую‑то удивительно элегантную улицу, довольно узкую. Каково же было моё удивление, когда Маша различила название — Корсо! Знаменитая главная улица Рима. Здесь ходил Гоголь. Здесь увидел он зачуханного чудака, носившего такие панталоны, что казалось, вместо штанов он просунул ноги в рукава куртки.

Женская натура не выдержала. Маша заходила во все магазины по обе стороны улицы, а я ждал её снаружи под зонтиком.

Рим безлюден, время отпусков. Пройдут увешанные фотоаппаратами туристы, и — никого.

Бедная девочка, выходя наружу, говорила, что ей ничего не подходит, ничего не нравится. На самом деле, экономит наши деньги. Тем более, что она же затащила меня в «Оптику», и там мы купили замечательную семикратную лупу. За сумасшедшую сумму — 70 тысяч лир. К сожалению, небольшого диаметра, охватывает лишь несколько слов в строке.

Чем выше кратность, способность увеличивать, тем меньше диаметр. Таков закон оптики, объяснил Маше продавец в белоснежном халате…

Вода в бочках тихо клокочет. Маша давно ушла в дом. Только что подходил Джулио, знаками показал, что больше подбрасывать пищу костру не нужно, что он успел вздремнуть.

Однако, возвращаюсь к Риму. Почти все главные достопримечательности находятся на одной линии: Колизей — Форум — площадь Венеции — Пьяцца дель Попполо. В этих же краях знаменитая площадь Испании, Пантеон… А также масса старинных соборов.

Позавчера, доехав после электрички до станции метро «Октавиано», посетили Собор святого Петра. Попали как раз к мессе в одном из приделов. Помолились, получили из рук священника причастие. Здесь тоже торжественное великолепие мрамора и позолоты.

Все дни то солнце, то тихие, тёплые дождики. Зонт неисправимо сломался вчера, на третий день наших поездок в вечный город.