Итальянские каникулы

— Я действительно знала, что ты будешь прекрасным отцом, и влюбилась в тебя отчасти именно поэтому. Но я бы любила тебя, даже если бы ты не смог сделать ни одного ребенка. С тобой я обрела себя. И хотела детей не потому, что тебя мне недостаточно. Я хочу их как можно больше, потому что моя любовь к тебе становится такой огромной, что нуждается в выходе.

В его глазах блеснула надежда, но лицо по-прежнему оставалось печальным. Она поняла, что его комплексы пустили куда более глубокие корни, чем ее собственные. Она всегда считала его самым умным из своего окружения, и теперь нелегко привыкнуть к мысли, что из них двоих она сообразительнее.

— Это правда, Гарри. Каждое слово.

— Немного трудно поверить.

Он жадно глядел на нее и не мог наглядеться, хотя, казалось, знал каждую черточку ее лица.

— Посмотри на нас! Я — из тех, мимо кого можно пройти десять раз на день и не заметить. А ты… Мужчины забывают, куда идут, когда видят тебя.

— Никогда не видела человека, так зацикленного на внешности.

Забыв о наставлении слушаться разума, она дала ему пощечину, чтобы немного отрезвить.

— Мне нравится твое лицо. Я могла бы смотреть на тебя часами. Пойми, когда-то я была замужем за самым роскошным парнем во всей вселенной, и мы оба не знали, куда деваться. Ты прав… я могла бы получить любого мужчину на той вечеринке, но ни один не привлекал меня. И когда я опрокинула тот бокал, совершенно определенно не рассматривала тебя как потенциального отца моих детей.

Трейси почувствовала, как его настроение начинает потихоньку улучшаться, но не спешила заканчивать разговор. Она еще не все сказала!

— Когда-нибудь я состарюсь, и если ты видел мою бабку, наверняка знаешь, что годам к восьмидесяти я, вполне возможно, стану уродливой, как смертный грех. И тогда ты меня разлюбишь? Потому что если это так, мы действительно попали в ужасную беду и выход один — развестись.

— Конечно, не разлюблю. Я не… я никогда…

— Кстати, о дымовых завесах. Я всегда считала, что ты на редкость ясно мыслишь, но даже в самый неудачный день я мыслю куда более здраво. Господи, Гарри, по сравнению со мной ты просто эмоциональный инвалид!

Гарри наконец улыбнулся и при этом выглядел так глупо, что Трейси поняла: кажется, ей удалось пробиться к нему. Ей хотелось поцелуями прогнать его страхи, но у нее оставалось слишком много своих, с которыми стоило бы сразиться. А их неприятности поцелуями не истребишь. Она не хотела провести весь остаток жизни, убеждая мужа в своей любви. И нехорошо, что ее внешность так важна для него. На лице, которое он так боготворил, уже появлялись первые признаки увядания. Что же станется еще через десять лет, когда и на ее тело без слез нельзя будет взглянуть?

— После стольких лет брака мы, кажется, должны были лучше понять друг друга, — заметил он.

— Я не могу так жить. Нужно навсегда исправить то, что было сломано нами обоими.

— Не знаю, как это сделать.

— Нам нужен хороший семейный консультант, вот как! И чем скорее, тем лучше. — Она привстала на цыпочки, впилась поцелуем ему в губы и обернулась к дому: — Изабел! Не могли бы вы прийти к нам?

Глава 18

Обнаженные Изабел и Рен, прижимаясь друг к другу, отдыхали на толстом одеяле под магнолией, с которой свисал фонарик. Изабел задумчиво смотрела на мигающие свечи. Рен коснулся губами ее волос.

— Тяжеловат для тебя?

— М-м… еще минуту.

Смешно, но ей казалось вполне естественным лежать под ним. И странно чувствовать себя в безопасности с этим опасным человеком.

— Кстати, это единственное твое сексуальное предубеждение? Думаю, можно с уверенностью сказать, что теперь и оно в прошлом.

Изабел дремотно улыбнулась.

— Я просто пытаюсь быть вежливой.

— Поступай с другими так…

— Философия, которой я руководствуюсь. Рен хмыкнул.

Она провела пальцем по его спине. Он прижался губами к ее запястью, подтолкнул носом браслет.

— Ты никогда его не снимаешь?

— Это напоминание. — Изабел зевнула и обвела пальцем его ухо. — Внутри выгравировано «Дыши».

— Да, требование оставаться сосредоточенной. По-моему, звучит ужасно занудно.

— Наша жизнь так суматошна, что легко потерять безмятежность. Прикосновение к браслету позволяет мне сохранять спокойствие.

— Одним браслетом дела не спасешь. Я говорю про сегодняшний вечер. И не только про последний час на этом одеяле.

Изабел улыбнулась:

— Зато грибы не окончательно испорчены.

— Только-только.

Рен отодвинулся и лег на бок. Она приподнялась на локте и погладила его по груди.

— Твои спагетти с грибами — просто чудо. Никогда ничего не ела вкуснее.

— Они были бы еще лучше, подай я их на стол на час раньше. Сколько же можно ругаться? Понятия не имею, с чего они решили позвать семейного консультанта.

— Им понадобилась срочная помощь. Собственно говоря, я не настоящий консультант.

— Еще бы! Это ведь ты запретила им заниматься сексом и заставила их поклясться в этом здоровьем детей.

— Но ты не должен был этого слышать!

— Очень сложно оставаться глухим, когда ты в соседней комнате и каждый громогласно требует, чтобы ты не уходил.