Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.

И все же если совсем недавно господствовала точка зрения, резюмированная Л. Максимовичем, что византийская коммерция в эпоху Палеологов была сосредоточена в основном на внутренней торговле, была делом отдельных купцов или обществ с незначительным оборотом, составленным на короткий срок[1439], то сейчас нам представляется, что наряду с этой ограниченной внутренней торговлей греческое купечество все шире внедрялось в существовавшую, прежде всего в Черноморье, сеть международной торговли, завоевывая все более прочные позиции и свое, пусть подчиненное место в этой системе[1440]. Богатые византийские купцы, в том числе представители аристократии, торговали в Каффе[1441], использовали одни и те же рынки с итальянцами в Константинополе и Пере[1442], на Балканах[1443], активно участвовали в черноморской торговле хлебом[1444]. Рост активности греческого купечества отмечен и за пределами собственно Византии — на Крите и в итальянских факториях[1445]. В первой половине XIV в. растет экономическая сила византийского купечества, укрепляется его сотрудничество с итальянцами, в то время как в предыдущий период (1261–1310) на фоне некоторого подъема деловой активности греков их ассоциированность с итальянцами была весьма ограниченной и факторы соперничества выступали на первый план[1446]. Во второй половине XIV и начале XV в. происходит некоторое оживление торговли Константинополя, отчасти связанное с более широким вовлечением в коммерцию утратившей свои земельные владения византийской знати. На практике это ограничивало возможности профессионального купечества, особенно мелкого и среднего. Вместе с тем несколько вырастает доля патронов судов греков в черноморском судоходстве[1447]. Возможно, кризис середины XIV в., переориентировав торговлю, углубил связи международной и региональной коммерции. С другой стороны, закономерности развития рынка Восточного Средиземноморья в целом, механизмы ценообразования способствовали все большей интеграции местных предпринимательских элементов в общую экономическую систему[1448].

Утрата аграрной периферии еще больше повернула Византию лицом к морю. Магнатская «партия», сильно ослабленная в результате гражданских войн и османской экспансии, шла на сотрудничество с городским патрициатом[1449]. Если до середины XIV в. Константинополь был главным рынком сбыта продукции домена византийских феодалов (при отстранении купечества от роли торгового посредника[1450]), то со второй половины века он все более возвращается к функции торгово-распределительного центра. Однако зависимость от итальянского торгового капитала приводила к тому, что часть (наличных средств, которыми располагала аристократия, изымалась из сферы производства и обмена, помещалась в итальянские банки[1451] или использовалась в чисто финансовых и ростовщических операциях[1452]. Многочисленные факты указывают на широкое распространение в Византии XIV–XV вв. менял и появление солидных банков. Некоторые из них вели только кредитно-финансовые операции, другие, наряду с ними, инвестировали капиталы в торговлю[1453].

Фактором, подрывавшим устои византийской торговли, была узость ее производственной базы, ориентация местного рынка не на товарное производство, а на удовлетворение потребностей двора, знати, клира, не на завоевание новых рынков, а на обеспечение притягательности преимущественно столичного рынка для иностранной торговли. Инвестиции средств из сферы торговли в сферу производства были незначительными. Торговый капитал подчинял себе промышленный[1454]. Консерватизм технической и социальной базы, ограниченный диапазон византийского ремесла, его регламентация феодальным государством привели к тому, что оно оказалось неконкурентоспособным к XIII в. — времени расцвета итальянского предпринимательства[1455]. Тому же содействовала и общая экономическая атмосфера XI–XII вв., при которой «лишь доход от земли, если не считать чиновничьего жалованья, рассматривался как достойный уважения»[1456]. К XIV в. ситуация была иной. Но время оказалось упущенным. И византийцы тратили все больше средств на приобретение итальянских товаров, все чаще брали для этого кредиты[1457], все чаще испытывали острую нехватку средств платежа и оскудение покупательной способности как низов, так и верхов городского населения[1458].

В сложившейся системе международного разделения труда в XIII–XV вв. (которая, разумеется, только поверхностно охватывала всю сферу производства) византийская экономика была компонентом этой системы, чаще всего ее хинтерландом, поставщиком продуктов и сырья и импортером мануфактурных товаров, а также источником рабочей силы и средств обеспечения торговли. Несамостоятельность предпринимательских слоев, сохранение в полной мере феодальной основы общественных отношений приводили к тому, что эти слои не могли возглавить движение в сторону капиталистического развития[1459].