Итальянский язык с Итало Кальвино. Марковальдо, или Времена года в городе

Poco distante c'era il camion della nettezza urbana che va la notte a vuotare i tombini dei rifiuti. Distingueva, nella mezzaluce dei fanali, la gru che gracchiava a scatti, le ombre degli uomini ritti in cima alla montagna di spazzatura, che guidavano per mano il recipiente appeso alla carrucola, lo rovesciavano nel camion, pestavano con colpi di pala, con voci cupe e rotte come gli strappi della gru: — Alza… Molla… Va' in malora… — e certi cozzi metallici come opachi gong, e il riprendere del motore, lento, per poi fermarsi poco più in là e ricominciare la manovra.

Ma il sonno di Marcovaldo era ormai in una zona (но сон Марковальдо был теперь в зоне) in cui i rumori non lo raggiungevano più (в которой шумы его больше не достигали), e quelli poi (и они потом), pur così sgraziati e raschianti (даже такие неуклюжие и скребущие; raschiare — скрести, скоблить), venivano come fasciati (проходили, словно подвязанные; fascio, m — пук, пучок, связка) da un alone soffice d'attutimento (мягким, рыхлым ореолом приглушения; attutire — смягчать, приглушать), forse per la consistenza stessa (может, из-за самой консистенции/из-за самого состава) della spazzatura stipata nei furgoni (мусора, набитого в фургоны): ma era il puzzo a tenerlo sveglio (но вот зловоние держало его в бодрствующим), il puzzo acuito da un'intollerabile idea di puzzo (зловоние обостренное нестерпимой идеей этого зловония), per cui anche i rumori (от которой даже шумы), quei rumori attutiti e remoti (те шумы, приглушенные и отдаленные), e l'immagine in controluce dell'autocarro con la gru (и картина, против света, грузовика с подъемным краном) non giungevano alla mente (не доходили до сознания) come rumore e vista (как шум и вид) ma soltanto come puzzo (но только как зловещий запах). E Marcovaldo smaniava (и Марковальдо метался/тревожился), inseguendo invano con la fantasia delle narici (напрасно преследуя = пытаясь уловить фантазией ноздрей) la fragranza d'un roseto (аромат розария). Il vigile notturno Tornaquinci (ночной надсмотрщик Торнаквинчи), si sentì la fronte madida di sudore (почувствовал у себя лоб влажным от пота = как вспотел его лоб; sudore, m — пот, испарина) intravedendo un'ombra umana (завидев человеческую тень) correre carponi per un'aiola (бегущую на четвереньках по клумбе), strappare rabbiosamente dei ranuncoli e sparire (выдергивающую яростно лютики и пропадающую).

Ma il sonno di Marcovaldo era ormai in una zona in cui i rumori non lo raggiungevano più, e quelli poi, pur così sgraziati e raschianti, venivano come fasciati da un alone soffice d'attutimento, forse per la consistenza stessa della spazzatura stipata nei furgoni: ma era il puzzo a tenerlo sveglio, il puzzo acuito da un'intollerabile idea di puzzo, per cui anche i rumori, quei rumori attutiti e remoti, e l'immagine in controluce dell'autocarro con la gru non giungevano alla mente come rumore e vista ma soltanto come puzzo. E Marcovaldo smaniava, inseguendo invano con la fantasia delle narici la fragranza d'un roseto. Il vigile notturno Tornaquinci si sentì la fronte madida di sudore intravedendo un'ombra umana correre carponi per un'aiola, strappare rabbiosamente dei ranuncoli e sparire.

Ma pensò essersi trattato o d'un cane (но подумал, что речь идет либо о собаке = что тут дело либо в собаке), di competenza degli accalappiacani (/а это/ в ведении ловцов собак), o d'un'allucinazione (или в галлюцинации), di competenza del medico alienista (в ведении врача психиатра), o d'un licantropo (или волкодава), di competenza non si sa bene di chi (в ведении точно не знаешь кого) ma preferibilmente non sua (но предпочтительней = слава Богу не в его), e scantonò (и повернул за угол; cantone, m — угол /комнаты, здания/).

Intanto, Marcovaldo, ritornato al suo giaciglio (тем временем Марковальдо, вернувшись на свою убогое ложе; giacere — лежать), si premeva contro il naso (прижимал себе к носу = к своему носу) il convulso mazzo di ranuncoli (смятый букетик лютиков; convulso — сведенный судорогой; судорожный), tentando di colmarsi l'olfatto del loro profumo (пытаясь наполнить обоняние их ароматом): poco ne poteva pero spremere (мало, однако, он мог выжать; premere — надавливать, нажимать) da quei fiori quasi inodori (из этих цветов почти без запаха; odore, m — запах, аромат); ma già la fragranza di rugiada (но уже благоухание росы), di terra e d'erba pesta (земли и давленной = растертой травы) era un gran balsamo (было сильным лекарством/бальзамом). Cacciò l'ossessione dell'immondizia e dormì (прогнал наваждение мусора/помоев и уснул; immondo — нечистый, грязный). Era l'alba (был рассвет).