Итальянский поход Карла VIII и последствия его для Франции

Въ половинѣ XV вѣка, готическія формы средневѣковаго искусства повсюду, и особливо во Франціи, приходятъ въ упадокъ. Аксессуары, орнаменты поглощаютъ все вниманіе художниковъ и заставляютъ ихъ забыть основную идею стиля. "Въ первый періодъ искусства, говоритъ одинъ французскій писатель, главное преобладаетъ надъ побочнымъ; орнаментовъ мало, и эта умѣренность сообщаетъ произведенію выраженіе величественной или меланхолической важности. Въ періодъ упадка, побочное преобладаетъ надъ главнымъ. Наклонность къ преувеличенію повреждаетъ существенныя формы стиля, декорація поглощаетъ, скрываетъ ихъ. Роскошь и кокетливость заступаютъ мѣсто болѣе высокихъ достоинствъ. Таковъ былъ ходъ готическаго искусства"[189]. Этотъ обезображенный стиль XIV вѣка, утратившій грандіозную величавость среднихъ вѣковъ, не могъ бороться съ итальянскимъ вліяніемъ. Античные идеалы, возродившіеся въ итальянскомъ искусствѣ, въ XV вѣкѣ начинаютъ проникать во Францію. При дворѣ, очарованномъ великолѣпіемъ итальянскихъ государей, пробуждается страсть къ постройкамъ, къ роскошной обстановкѣ, украшенной произведеніями живописи и ваянія. Комминъ съ увлеченіемъ разсказываетъ о великолѣпномъ зданіи, постройку котораго предпринялъ Карлъ VIII по возвращеніи изъ Италіи. Такого зданія, говорить лѣтописецъ, не строили уже лѣтъ сто, въ немъ должно было совмѣститься все, что король видѣлъ прекраснаго въ чужихъ краяхъ. Для украшенія этого чуда архитектуры были призваны лучшіе художники изъ Неаполя, живописцы, ваятели, декораторы; король рѣшился не щадить никакихъ издержекъ[190]. Впрочемъ, не смотря на непосредственное вліяніе итальянскаго возрожденія, готическій стиль во Франціи, какъ и вездѣ, не сразу уступилъ новымъ формамъ. Постройки Карла VIII и Людовика XII принадлежатъ къ смѣшанному стилю, въ которомъ прямолинейный, готическій остовъ зданій украшался античными аксессуарами и орнаментами[191]. Только со временъ Франциска I, итальянскій стиль получаетъ рѣшительный перевѣсъ надъ національнымъ, особливо въ королевскихъ и частныхъ постройкахъ. Пьеръ Леско, Жанъ Бюльянъ и Филибертъ Делормъ, лучшіе французскіе зодчіе XVI вѣка, своими велико-лѣпными созданіями утвердили чисто-итальянскій стиль во Франціи. Первый построилъ западный фасадъ Лувра; второй выполнилъ великолѣпный Экуэнскій замокъ коннетабля Монморанси, замокъ, въ которомъ не было уже ничего средневѣковаго. Этотъ домъ, этотъ великолѣпный палаццо былъ устроенъ для свиданій принцевъ королевской фамиліи съ придворными Фаворитками; тамъ, между прочимъ, Діана де Пуатье овладѣла сердцемъ Генриха II. Архитектура замка, расположеніе комнатъ и убранство ихъ совершенно соотвѣтствовали такому назначенію. Все здѣсь дышало сладострастіемъ и чувственностью, все было направлено къ возбужденію похоти. Краска выступала на лицѣ беззастѣнчиваго Рабле, когда онъ разсматривалъ картины, украшавшія; этотъ роскошный дворецъ Монморанси[192]. Въ томъ же направленіи выполнялъ свои постройки Делормъ, замѣчательнѣйшее произведеніе котораго – Анэ, замокъ Діаны де Пуатье. Нельзя не упомянуть также о королевскомъ замкѣ Шамборѣ, постройку котораго Францискъ предпринялъ скоро по возвращеніи изъ мадридскаго плѣна. Замокъ этотъ, сооруженіе котораго относится къ болѣе раннему времени, представляетъ, вмѣстѣ съ церковью св. Евстахія въ Парижѣ, совершеннѣйшій образецъ того смѣшаннаго антично-готическаго стиля, который характеризуетъ Французское зодчество начала XVI вѣка. Высокая средневѣковая крыша, окруженная великолѣпной группой башенъ, надъ которыми господствуетъ одна центральная, колокольни и трубы въ видѣ восточныхъ минаретовъ – это гармоническое сочетаніе германскихъ и арабскихъ формъ придаетъ наружному виду замка средневѣковый характеръ. Но его готическій остовъ всюду итальянизированъ. Античные орнаменты смягчаютъ суровость средневѣковаго контура. Всюду пестрое, причудливое, разнообразное смѣшеніе. Расположеніе комнатъ, внутренняя конструкція зданія совершенно новая. Шамборъ внутри не похожъ ни на Феодальный замокъ, ни на итальянскій палаццо. Въ немъ нѣтъ тѣсноты, грубости, воинственной обстановки; по нѣтъ также длинныхъ необитаемыхъ залъ съ амфиладами, нѣтъ безконечныхъ колоннадъ, отличающихъ итальянскія постройки. Это огромный монастырь съ длинными рядами келій, лѣстницъ и переходовъ. Удобство жизни, причудливыя условія комфорта здѣсь на первомъ планѣ. На всемъ замѣтны слѣды личнаго характера короля. Комнаты расположены такимъ образомъ, какъ это казалось удобнѣе Франциску. Они не соединены одна съ другою, онѣ независимы: каждая представляетъ отдѣльное помѣщеніе. Все приспособлено такимъ образомъ, чтобы можно было жить и ходить въ этомъ замкѣ среди многочисленнаго и населенія и, въ случаѣ нужды, не быть никѣмъ видимымъ. Всюду сказываются временныя потребности короля, который любилъ жить среди шумнаго общества, и въ то же время былъ влюбленъ, слѣдовательно нуждался въ уединеніи[193]. «Королю, говорить Мишле, нуженъ былъ замокъ – не укрѣпленный замокъ старыхъ временъ, сжатый и сдавленный какъ солдатъ въ своихъ латахъ; не мрачная и негостеприімная башня, откуда владѣтельница, по своей прихоти, изгоняетъ дамъ, общество, всякую прелесть жизни. Нѣтъ, нуженъ былъ не столько замокъ, сколько большой монастырь, который, при своихъ башняхъ и Феодальной наружности, скрывалъ бы и вмѣщалъ въ себѣ множество комнатъ, прелестные кабинеты, таинственныя кельи. Такова идея шамборскаго Замка»[194]. "Плань этого блистательнаго сооруженія, продолжаетъ Мишле, былъ сдѣланъ однимъ умнымъ архитекторомъ въ Блуа, который былъ вдохновленъ геніемъ дворовъ и, можетъ быть, руководился указаніями господина, царственнаго аббата будущаго монастыря. Никакія издержки не казались великими для дѣла столь полезнаго и необходимаго. Среди общественныхъ бѣдствій, среди крайнихъ финансовыхъ затрудненій, надъ этимъ замкомъ работали 1800 человѣкъ въ теченіе двѣнадцати лѣтъ. Фаворитки этого царствованія, южная брюнетка и сѣверная блондинка, мадамъ де Шатобріанъ и мадамъ д'Этампъ – торжественно фигурируютъ тамъ въ видѣ каріатидъ Вензель Франциска I красуется вездѣ съ начальною буквою имени Діаны, Д. поставленною неизвѣстно кѣмъ – отцомъ или сыномъ.