Итальянский секретарь

– Да уж не забуду. И все же, Холмс, как он встретил нас, когда мы прибыли во дворец! Наверняка в поезде у него была еще какая-то маскировка, кроме парика и усов, – когда мы увидели его в истинном обличье, он был значительно меньше ростом.

– Эффект осанки и голоса, Ватсон. Нарочитая сутулость, вялое рукопожатие, жеманный голос, подобострастные манеры – и мы уже уверены, что перед нами мелкая, слабая особь. И все же вспомните – мы с ним стояли глаза в глаза, когда говорили про несмываемый след пролитой во дворце крови.

– Подумать только, и впрямь! Я даже припоминаю, что заметил это. Кажется, ваши слова привели его в негодование, он выпрямился и оказался одного роста с вами, то есть довольно высоким. Вы намеренно начали разговор такой грубостью?

– Конечно. Как бы ни был умен противник, но если он настолько самоуверен, что полагается на такую рудиментарную маскировку, его легко поймать на чуть более тонкую хитрость. Как только я определил его подлинный рост и силу, остальное быстро начало проясняться. Он ведь третий сын, а Гамильтоны хоть и древний род, как сказала миссис Хэкетт, но богаты лишь родословной, а не кошельком. Работать управляющим в королевской резиденции – довольно унизительное занятие безо всяких перспектив. Но я должен признать, что лорд Фрэнсис выжал из этой должности все возможное. Когда он придумал этот план обогащения, ему не хватало лишь исполнительного подручного.

Миссис Хэкетт забрала у меня поднос, я зажег сигарету и, поднося к губам чашку с крепким чаем, поправил Холмса:

– А! Вы, наверное, хотели сказать «подручных»?

Мой друг, казалось, на миг засомневался; повернувшись к экономке, он как будто взглядом спросил ее, не хочет ли она ответить на этот вопрос; и этим навел меня на мысль.

– Погодите минуту! Миссис Хэкетт! Вы чуть раньше сказали, что будь воля лорда Фрэнсиса, ваша племянница лишилась бы чести гораздо более ужасным образом – но его отпугнул тот, к чьим словам он не мог не прислушаться. А вы, Холмс, – вы еще не сказали, у кого имелись причины намеренно оставить запал бомбы слишком длинным, чтобы мы успели обезвредить ее до взрыва. Похоже, вы оба намекаете на одно и то же – я прав?

Холмс лишь глянул на экономку:

– Миссис Хэкетт?

Женщина слегка присела в реверансе, повернулась, и, держа поднос одной рукой, другой открыла дверь спальни…

А там, в дверном проеме, стоял Роберт Сэдлер, в полной мере являя свой рост и силу.

– Холмс! – заорал я, бросившись к постели и выхватив из-под подушки «наладонный защитник»; но друг мой только шагнул в сторону и оказался на линии огня. – Черт возьми! Отойдите, а то я в него не попаду!

– Именно поэтому и не отойду, Ватсон, – ответил Холмс. – Я знаю, как вы стреляете – даже из необычного оружия.

И тут я заметил, что миссис Хэкетт, следуя в прихожую с подносом в руках, чтобы оставить его там на столике, ласково притронулась к плечу Роберта Сэдлера и подтолкнула его в мою спальню. Он сделал один-два шага, не сводя глаз с моего пистолетика, и остановился.

Я выпрямился и отвел пистолет в сторону.

– Какого черта здесь происходит? – рявкнул я. И, желая дать какой-то выход своему раздражению от того, что мне так запоздало открыли истину, я не нашел ничего лучшего как спросить: – И почему это обязательно должно происходить в моей спальне?

– Не обязательно, и даже совсем не должно, – ответил Холмс. – Ваша комната крайне опасно расположена. Поэтому прошу вас удалиться в смежную гардеробную и закончить свой туалет, а мы с мистером Сэдлером расскажем вам, что еще сегодня случилось; после чего мы перенесем всю нашу деятельность на ту сторону дворца, что выходит во внутренний двор.

Я, демонстративно надувшись, выполнил приказ, и как только мы оказались в маленькой гардеробной, воскликнул:

– Я полагаю, теперь вы станете уверять, что этот молодой человек никаким образом не замешан в преступлении!

– Нельзя сказать, что совсем не замешан, – ответил Холмс. – Он действительно участвовал в заговоре с самого начала.

– Так и есть, сэр, – тихо и покаянно произнес Роберт Сэдлер. – Я не прошу снисхождения за то, что водил гостей в западную башню – признаюсь честно, я же это и придумал с самого начала. Поверьте, тогда в этом не было никакого зла. Мистер Холмс правду сказал про Гамильтонов – они жестокие хозяева, а жалованье во дворце нищенское, только и спасения, что Ее Величество иногда щедро одарит. Однако… ну, к нам ходило столько любопытных, столько богатых людей, которые слыхали о призраке итальянского джентльмена и хотели поглядеть… а дворец почти круглый год пустует…

Я вышел из гардеробной, поправляя воротничок и галстук.

– Это вас не оправдывает, Сэдлер.

– Нет, сэр, не оправдывает, – искренне ответил он. – Я и не пытаюсь оправдаться. Просто… ну, мистер Холмс застал меня врасплох сегодня утром в башне, когда я проливал кровь…

– А! Подновляли пятно «невысыхающей крови», как я понимаю.