Итальянский секретарь

Майкрофт неловко откашлялся, как всегда в минуты замешательства, – типичная привычка флегматика.

– Боюсь, это я виноват, доктор. Я сейчас объясню вам, почему я обманул журналистов, и тем самым, – тут он еще раз пригвоздил брата взглядом, – наконец-то перейду к делу. Вы прочитали, что сэр Алистер уснул в высокой траве и попал под некую сельскохозяйственную машину, верно?

– Именно так, сэр.

– Боюсь, это была вынужденная ложь, – сказал Майкрофт.

– Ага! – воскликнул Холмс, улыбаясь, пересаживаясь на одно сиденье ближе ко мне и брату, чтобы грохот поезда не мешал ему слушать и быть услышанным. – Вот теперь-то мы и дошли до сути!

– Да, Шерлок. – Майкрофт, кажется, тоже готов был забыть об их минутной перебранке. – Ты совершенно правильно истолковал мое присутствие в этой дикой стране с непредсказуемым климатом: я здесь потому, что речь идет не о двух обыкновенных убийствах, а о гораздо более серьезных вещах. А это именно два убийства, доктор. Тело сэра Алистера – умершего недавно, но все-таки уже мертвого – намеренно подложили под эту сельскохозяйственную машину.

– Вот это мне особенно интересно, Майкрофт, – сказал Холмс. – Что это за машина и почему ты ее выбрал?

Я совершенно растерялся и в замешательстве уставился на Майкрофта:

– Вы, сэр?!

– Разумеется, он, Ватсон, – нетерпеливо ответил Холмс. – Он здесь, и он сказал, что история о несчастном случае – фальсификация. Вы должны были сделать очевидный вывод: Майкрофт и эти его временные приспешники, или еще какие-то помощники, которых мы пока не видели, положили тело под машину, чтобы полностью сбить со следа местную полицию.

Из этой фразы следовало столько невероятных выводов сразу, что я растерянно выпалил:

– Но зачем? Разве вы не хотели, чтобы власти знали, что случилось, если его в самом деле убили? А ведь, обманув полицию, вы обманули и прессу, и публику – почему?

– Потому, доктор, что нам нужно было обмануть прессу и публику еще больше, чем полицию, – ответил Майкрофт. – Но пусть факты говорят сами за себя – такой способ, как правило, ведет к наименьшим затратам энергии. И, прошу вас, выпейте немного бренди – такие вещи нелегко рассказывать. И слушать тоже нелегко…

Майкрофт Холмс щедро хлебнул из большой фляги в кожаном футляре, затем передал ее мне. Я глотнул крепкого напитка, Холмс отказался, и брат его начал рассказ:

– Я полагаю, даже ты, Шерлок, не знаешь точно, сколько было покушений на жизнь королевы за время ее правления.

Холмс не отвечал, но взглянул в окно вагона куда-то вверх, словно упустив что-то из виду. Наблюдая за ним, я тоже внезапно понял, что мы оба действительно кое-что упустили из виду, а именно – ключевые слова из телеграммы Майкрофта; мы беспечно проглядели их, торопясь перейти ко второй половине фразы, которая показалась нам важнее. Холмс повернулся ко мне и произнес эти слова:

– «Солнце слишком палит…»

– «В небе парят те же орлы», – отозвался я, повторив ту часть фразы, кою мы уже расшифровали; но теперь, когда мы узнали, что речь идет о безопасности королевы, стало совершенно ясно: «солнце», которое «слишком палит», означает, что Ее Величество притягивает к себе этих «орлов».

Холмс повернулся к брату:

– Я знаю, что было несколько покушений.

– Точнее говоря – девять, – ответил Майкрофт.

– Так много? – вновь удивился я. – Не может быть!

– Нам повезло, что их было не больше, – ответил Майкрофт Холмс. – И королевская семья – того же мнения. Видите ли, это ряд довольно необычных преступлений. Все покушавшиеся – довольно молодые люди, я бы даже сказал – юнцы. Во всех случаях использовались пистолеты; и во всех случаях, кроме первого и последнего, в заряде был лишь порох да пыж из газетной бумаги.

Холмс при этих словах заметно напрягся, однако продолжал сидеть неподвижно.

– В печати об этом ничего не было, – тихо сказал он.

Майкрофт медленно качнул массивной головой:

– Да, Шерлок. Не было.

В первые годы моего знакомства с Холмсом такое странное спокойствие сбило бы меня с толку; но теперь я предвидел, что это – просто очередное зловещее затишье, которое скоро сменится интеллектуальным и словесным подобием разразившейся бури. Майкрофт, кажется, тоже ожидал чего-то в этом роде. Поэтому мы оба удивились, когда Шерлок сказал только:

– Я помню, какой был приговор в известных мне случаях. Полагаю, всех остальных ждало то же самое: «невиновен по причине безумия», а затем – заключение в психиатрической лечебнице или же ссылка в колонии.

Майкрофт Холмс кивнул: