Итальянцы

Однако приглядитесь повнимательнее, и вы увидите совсем другую сторону Италии. Как уже отмечалось[102], все остальные аспекты частной жизни жестко регламентированы. Это один из величайших парадоксов: итальянцы не станут повиноваться законам, и все же они будут придерживаться — причем со стальной твердостью — традиций. Только посмотрите на то, как люди загорают. В большинстве других стран вы приходите на пляж и обнаруживаете, что люди буквально разбросаны кругом в сумбурном беспорядке. Но в Италии это применимо только к так называемым spiagge libere (бесплатным пляжам). Большинство пляжей выглядит так, будто их придумал какой-то северокорейский комиссар: ряд за рядом одинаковых лежаков с одинаковыми зонтиками и проходом посередине, открывающим доступ к воде. И не то чтобы любой мог запросто пройти через пляж в море. Вход контролируется владельцами stabilimento balneare (буквально «купального учреждения»), которое распоряжается этой полоской пляжа. Некоторые stabilimenti balneari управляются местными властями, но большинство — частные фирмы (обычно с лицензией, выданной городом или муниципальным советом).

Только тогда, когда закон оказывается близок к тому, чтобы стать общественным соглашением, возникает вероятность, что его будут соблюдать. Например, в 2005 году власти решили установить запрет на курение в общественных местах. Никто не думал, что итальянцы обратят на это хоть малейшее внимание. Но в последние месяцы перед введением запрета распространилась идея, что это довольно осмысленная мера, которая может улучшить здоровье людей. И когда с начала 2006 года запрет вступил в силу, на следующий же день люди прекратили курить в ресторанах, барах и других учреждениях. В результате какого-то почти что чуда закон превратился в общественный договор, и все были готовы уважать его.

Реакция на запрет на курение побудила комментаторов того времени задаться вопросом: насколько в действительности анархичны их соотечественники. Мой ответ подсказан прошлым опытом, полученным, когда я немало лет прожил среди другого, казалось бы, склонного к анархии народа — испанцев. Я ясно вспоминаю бедлам на улицах Мадрида и в особенности парковку вторым рядом. Но в те дни штрафы за это нарушение были смехотворны, как и в значительной части Италии сегодня. И в любом случае их редко взимали. Только если вы оставляли свой автомобиль, заблокировав вход, скажем, в родильный дом, а затем уходили смотреть футбольный матч, вас могли ожидать неприятности с законом. С тех пор штрафы были подняты до такого уровня, что теперь они могут серьезно отразиться на семейном бюджете. Более того, их стали строго взимать. В результате даже субботним вечером вы можете проехать по центру Мадрида, не встретив парковки в два ряда. Свою роль сыграла простая угроза наказания. Устрашенные перспективой жестких штрафов, анархические madrileños стали законопослушными автомобилистами. В большей части Италии подобных мер не принимают и все еще предпочитают прощать, а не наказывать нарушителей[103].

Недалеко от площади Венеции есть улица Via Arenula. В конце ее, на берегу Тибра, стоит внушительное здание, и большая мемориальная доска на его стене гласит, что это «Министерство прощения и правосудия». Официально оно так уже не называется, слово «прощения» исчезло в 1999 году. Но взгляды, из-за которых когда-то министерство получило такое название, живы по сей день. Иностранцам может показаться, что итальянская система уголовного судопроизводства была создана с единственной целью — гарантировать осужденным помилование.

После вынесения обвинения (а это иногда требует длительного предварительного слушания дела) ответчиков ожидают слушания, затем они могут подать две апелляции — одну в местный суд по обстоятельствам дела и вторую в верховный суд, известный как Кассационный, по правовой основе осуждения или оправдания (поскольку обвинение также имеет право на апелляцию). И только после того как все три этапа процесса завершаются, ответчик считается «окончательно осужденным». В среднем это занимает больше восьми лет. В каждом шестом случае — больше 15. И все это время, если ответчика не обвиняют в принадлежности к мафии или в особо тяжком преступлении, таком как убийство или насилие, он, как правило, остается на свободе.

Тюремные сроки, когда их в конечном счете утверждают, сравнительно мягкие. Экспертно-аналитический центр Eures изучил приговоры за 10-летний период до конца 2004 года и установил, что в среднем срок за убийство составил менее 12,5 лет при том, что минимум, установленный в уголовном кодексе, — 21 год. За растрату государственных средств присуждали в среднем год и четыре месяца — меньше половины якобы минимального срока в три года.