Итальянцы

В Calciopoli было две странности. Одна состояла в том, в самый пик скандала Италия выиграла свой четвертый Кубок мира. Другая — в том, что так и не было доказано, что из рук в руки переходили какие-либо суммы денег[88]. Система работала потому, что заинтересованные топ-менеджеры создали миф, будто они имеют такую власть и влияние, что могут вознести любого игрока или рефери либо сломать ему карьеру. И самая вера в то, что их слово — закон, как раз и дала им те власть и влияние, которые были нужны, чтобы схема работала. Это яркий пример мафии в самом широком значении слова, пример того, что в Италии изобилуют всеохватные (и все же не всем доступные), создаваемые по принципу семьи структуры, направленные против конкуренции.

15. Ограничение конкуренции

«Per lungo tempo si sono confuse la mafia e la mentalità mafiosa, la mafia come organizzazione illegale e la mafia come semplice modo di essere. Quale errore! Si può benissimo avere una mentalità mafiosa senza essere un criminale.»

«Мафия и мафиозный образ мыслей; мафия как незаконная организация и мафия просто как мировоззрение. Какая ошибка! Вы можете запросто иметь мафиозный образ мыслей и не быть преступником».

Джованни Фальконе. Cose di Cosa Nostra (1991)

После смерти мужа у Клаудии осталось несколько домов. Она сдавала их отдыхающим, которые хотели провести время в сельской местности в Италии. Мы договорились встретиться с ней в доме нашего общего друга. Клаудия должна была подхватить нескольких гостей — гостей, которые жили у нее бесплатно и были, как это водится, старыми друзьями, — на железнодорожной станции. Она сказала, что догонит нас, как только высадит их у своего дома. Когда она выходила из здания вокзала, к ней подошла группа местных таксистов.

«Они сказали, что, подвозя своих гостей от станции, я отбираю у них бизнес», — рассказывала позднее Клаудия. Она явно была потрясена их угрожающим поведением и обеспокоена тем, что могло бы случиться, проигнорируй она их выпад. Это произошло не в Сицилии и даже не в Апулии. Речь идет о станции, которая находится в Тоскане.

У меня есть знакомая, которая живет на одном из итальянских островов. Ей был нужен стол. Она видела именно такой, какой ей хотелось купить, в другой части острова. Но рядом с ней был один мебельный магазин, принадлежавший человеку, которого она знала с детства, но который ни в коей мере не был ее другом. Однако купить стол где-либо еще считалось бы не законным выбором потребителя, а беспардонным предательством. Она и ее партнер были его клиентами. И он, скорей всего, никогда не заговорил бы с ними снова, если бы они пошли в другой магазин. В итоге они купили стол в магазине на другой стороне острова и несли его вдвоем всю дорогу к себе домой окольными путями, чтобы ни стол, ни автофургон доставки конкурирующего магазина не заметил человек, который считал себя их поставщиком мебели.

Любой, кто жил в Италии, без сомнения, может рассказать не одну подобную историю. Если вы регулярно ходите в магазин, бар или ресторан, то рискуете пробудить у его владельцев собственнические инстинкты (и особенно, если вы приняли — а возможности отказаться в общем-то и нет — предложенную ими sconto, то есть скидку). Для меня это было особой проблемой из-за моей работы. Я часто уезжаю, и по возвращении в заведениях, где я регулярно бываю, меня нередко приветствовали слегка сардоническим «Ben tornado» («Добро пожаловать обратно»). Если я объясню извиняющимся тоном, что вынужден был уехать за границу, все будет прекрасно. Но если я ограничусь обычным — труднопереводимым — ответом «Ben trovato», есть опасность, что мой кофе будет подан с чуть меньшим вниманием и владелец бара удалится к другому концу стойки, чтобы с преувеличенным энтузиазмом поболтать с кем-то, кого он считает настоящим постоянным клиентом.

Это желание сохранить монополию — или, как в случае с рассерженными таксистами Клаудии, картельный сговор — еле заметной ниточкой проходит через всю итальянскую жизнь. И у него есть долгая история. Устойчивость и влияние итальянских ремесленных гильдий привели к тому, что в XVII веке итальянская экономика пошла на спад. Одним из тех, кто особо ревностно защищал свою монополию, был картель стеклодувов венецианского острова Мурано: любому, кто пытался делать то же, что и они, в другом месте, грозило суровое наказание или даже смерть.