Итальянцы

Сегодня дух гильдий продолжает жить в по-прежнему могущественных итальянских профсоюзах, а также в ordini и collegi — профессиональных организациях, членство в которых важно для любого, кто стремится работать по профессии. Их существует больше 30, и они регулируют доступ к намного более широкому спектру профессий, чем в других странах Европейского союза. Есть ordini для нотариусов и архитекторов, но также и для социальных работников и консультантов по занятости. Существует collegio для медсестер, но есть и collegio для лаборантов радиологического отделения, и collegio для тренеров в лыжном спорте.

Профессиональные организации — часть обширной паутины, ограничивающей свободу конкуренции. Одним из самых смехотворных примеров, который обнаружился в последние годы, стала ситуация с венецианскими уличными художниками. Оказалось, что их лицензии передавались по наследству. Так что даже если бы у кого-то не было никакого таланта к рисованию или живописи, он или она могли бы занять место, которое иначе перешло бы кому-то обладающему настоящим художественным талантом.

Спорный вопрос, почему католическая церковь придерживается столь антилиберальных взглядов — из-за своего монополистического мировоззрения или потому, что до недавнего времени она управлялась в основном итальянцами. Во всяком случае, «Список заблуждений» («Syllabus Errorum») папы Пия IX, выпущенный в 1864 году, предал либерализм анафеме наряду с целым перечнем других систем мировоззрения и убеждений. Его позиция только увеличила разрыв между Ватиканом и новым итальянским государством, в котором либерализм стал доминирующей идеологией[89]. На начальных стадиях свободная рыночная экономика, особенно в том виде, в каком ее строило правительство под руководством Джованни Джолитти в период до Первой мировой войны, обеспечила Италии процветание. Страна промышленно развивалась, и экономика росла. Но потом либералы стали безнадежно — и совершенно оправданно — ассоциироваться с чиновничьей коррупцией.

Фашисты принесли с собой иной подход к организации экономики, который лучше сочетался с итальянскими традициями. В то время как Джолитти хотел, чтобы заработная плата определялась свободной игрой рыночных сил, Муссолини и его соратники приступили к созданию корпоративного государства, в котором работодатели и работники принуждались к сотрудничеству.

Падение Муссолини могло бы вновь передать инициативу в руки либералов. Но к концу Второй мировой войны они были не только запятнаны прошлым взяточничеством, они стали партией ограниченного слоя общества, состоящего из землевладельцев юга, крупных промышленников и финансистов. Когда дело дошло до привлечения избирателей, они не шли ни в какое сравнение с христианскими демократами. Приход Христианско-демократической партии во власть возвестил начало периода, продлившегося больше 40 лет, когда власть была разделена между пятью партиями, в большей или меньшей степени противостоявшими коммунистам. Изначально смысл был в том, чтобы не дать самой крупной Коммунистической партии Западной Европы получить представительство в правительстве. Ради этого итальянские политики послевоенного времени создали систему lottizzazione, упомянутую в главе 8.

Одним из многих наследий фашизма был гигантский государственный сектор. Каждая его часть делилась в соответствии с влиянием, которым обладали партии, входившие в pentapartito (общее название, присвоенное пяти антикоммунистическим группам). Со временем в эту удобную систему разделения власти, влияния и финансовых «пряников» приняли и коммунистов. Если, например, христианский демократ становился главой органа, регулирующего деятельность гражданской авиации, то какой-нибудь социалист «получал» службу авиадиспетчеров. Принцип lottizzazione распространялся далеко за пределы государственной промышленности и финансов. Даже региональные полномочия внутри министерства иностранных дел делились согласно приверженностям партий. Христианские демократы царили в Латинской Америке. Социалисты получили большую часть Ближнего Востока и Северной Африки. Телевизионные каналы RAI поделили таким же образом. Первый отошел христианским демократам, второй — социалистам, а третий — коммунистам. Последствия этого можно наблюдать и по сей день. Если вы встречаете старого журналиста или даже техника, который работает, скажем, на Rai1, то весьма вероятно, что у него есть родственник в Христианско-демократической партии. В 2000-е, когда у власти был Сильвио Берлускони, Rai3 оставался оплотом критики репортажей и анализа (хотя под влиянием медиамагната и он становился все более и более смирным).