Италия и Византия в VI веке

Понятно, что поражением Тотилы под стенами Рима не могли не воспользоваться как его личные враги, так и враги его дела. А таких врагов у Тотилы было немало даже среди высшей остготской знати. «Наиболее влиятельные (λόγιμοι) из готов, — пишет Прокопий, — придя к Тотиле, поносили его резко и упрекали за непредусмотрительность и за то, что, взяв Рим, он не разрушил его до основания, так, чтобы врагам нельзя было уже никогда его захватить» (Рrосоp. BG, III, 24.27). Надо думать, что в числе «поносивших» Тотилу находились все те готы, которые когда-то являлись сторонниками Витигиса и Урайи и были противниками Тотилы с самого начала его правления. Но к этому времени недовольство начало распространяться и среди тех слоев остготской знати, которая вначале солидаризировалась с политикой этого короля. Менее остро ощущая теперь необходимость поддержки со стороны местного италийского населения, часть крупных остготских землевладельцев стала считать, что Тотила чрезмерно далеко зашел в уступках народным массам, что продолжение такой политики теперь уже не является полезным, а скорее опасным делом.

Пока Тотила одерживал победы, оппозиционно настроенные представители остготской знати молчали, но при первой же серьезной неудаче Тотилы давно таившееся в их среде недовольство прорвалось наружу (Рrосоp. BG, III, 24.29)[543]. И наиболее опасным для Тотилы было то, что его врагам удалось, по-видимому, использовать неудачи для того, чтобы возбудить недовольство королем и среди части остготского войска. Во всяком случае, Прокопий сообщает, что варвары не очень охотно выполняли приказания Тотилы (Рrосоp. BG, III, 25.3).

В этих условиях единственно правильным решением был отказ от попыток штурмом взять Рим. Необходимо было подготовиться к новой борьбе за этот город и в первую очередь восстановить доверие войска и его боеспособность. И Тотила нашел в себе мужество принять это решение. По его приказу остготы отошли в Тибур (Рrосоp. BG, III, 24.31) с тем, чтобы затем закрепить свое положение в северо-восточной части Тусции и в Пицене.

В этих провинциях небольшие остготские отряды уже несколько месяцев осаждали ряд городов и укреплений, в том числе и такой важный пункт, как Перузия (Рrосоp. BG, III, 25.1–2). Теперь в плане подготовки новой осады Рима, этот город приобретал особое значение, так как он лежал на пересечении нескольких дорог. Поэтому именно к Перузии и направился летом 547 г. Тотила из Тибура.

В это время Иоанн, осаждавший крепость Ахеронтию (или Aceruntia, ныне Ачеренца) в Лукании, решил совершить внезапный набег на Кампанию и спасти из рук врагов римских сенаторов. План Иоанна вполне удался, несмотря на то, что Тотила, предвидя возможность нападения византийцев на Кампанию, послал туда отряд своих войск. Благодаря непредусмотрительности готских военачальников остготы потерпели поражение, и Иоанн освободил нескольких сенаторов и многих знатных римских патрицианок — жен уведенных из Рима Тотилой римских аристократов[544]. Освобождение Иоанном из плена римских сенаторов и их жен является ярким свидетельством классовой солидарности императорского правительства с его верными союзниками в Италии — римскими аристократами. Недаром идеолог сенаторской аристократии Прокопий рассматривает это событие как величайший подвиг Иоанна, заслуживающий всяческих похвал. «У Иоанна, — пишет он, — … явилась дерзкая мысль, которая принесла спасение римскому сенату, а ему самому создала великую, можно сказать, невероятную славу»[545].

Освобожденных сенаторов и их семьи Иоанн в целях безопасности вскоре отправил в Сицилию (Рrосоp. BG, III, 26.14). Сам же он вновь вернулся в Южную Италию и расположился лагерем в Лукании.

Набег Иоанна нельзя было оставить без ответа, так как в противном случае его успех мог воодушевить все те реакционные силы, которые ютнюдь не были полностью ликвидированы в южных провинциях полуострова. В глубокой тайне по неприступным, казалось, горным дорогам войска Тотилы вторглись в Луканию и под покровом ночи внезапно обрушились на спящий лагерь византийцев. Византийские солдаты, не ожидавшие нападения, обратились в паническое бегство, а их командиры, Иоанн и начальник отряда герулов Аруф ('Άρουφος), с большим трудом спаслись, найдя убежище лишь в крепости Гидруит[546].