Итан слушает

Из-за напитка с послевкусием слезливых мелодрам странник с севера поначалу ощущал себя слегка… странно. Несколько часов, – сразу после того как он нетвердой походкой покинул собор Святого Петра, – ему хотелось научиться летать. Не то чтобы это было совершенно невозможно, но со стороны (что он сам потом и понял) выглядело до неприличия глупо. Настоящая любовь, ее экстракт, выделенный из страха, крови и темноты, пьянил похлеще выдержанного виски. Бригадиру даже захотелось петь. И именно тогда он вспомнил, что иногда стоит все-таки подумать, прежде чем что-то сделать.

Помогла, как ни странно, яичница. Та самая, приготовленная коллективным разумом зеленых светлячков с болота. Пожаренное на зеленом же заблудившемся огне, приправленное мелко нарезанными местными грибами, блюдо совершило истинное чудо. Заставило Бригадира задолжать Игнес Фатуи услугу. А услуги Бригадира дорогого стоят.

* * *

Элизабет вздохнула пару раз так, как учила ее новомодная медитативная программа. Пара мелких выдохов, глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Не помогло. Внешне Элизабет оставалась, как и всегда, спокойной, но внутри била тревогу. Призраки… Призраки – это раз плюнуть, это ничего. Но то, что появилось на ее заднем дворе, в углу, за могилами кошек, было явно не призраком. Чем-то другим, чем-то, чего она не могла понять.

Ее рука сама потянулась к телефону, набирая заветные цифры из странного утреннего объявления.

* * *

Итану позвонили через час после утреннего кофе в доме Нодов. Воскресенье, похоже, переставало быть выходным.

Ведь для мэпллэйровских «проблем» выходных не существовало вовсе.

#Глава 2

Книга о городских легендах Мэпллэйра была намного тоньше телефонного справочника с желтыми страницами. Это могло показаться странным, но только поначалу, потому что все легенды маленького городка на окраине Ванахеймских болот происходили здесь и сейчас. Никто еще не начал вести какое-то подобие хроники. А газетные статьи об огромных камнях, которые катились сами по себе, о звоне давно упавшего колокола или возвращении из мертвых часто воспринимались людьми как очередная удачная выдумка. Обыватели были убеждены, что каждая такая история обеспечивает журналиста на несколько месяцев вперед. Они не хотели вдаваться в детали, чтобы вдруг не разубедиться в своих четких, логичных доводах.

Библиотекарь в Мэпллэйре существовал в единственном экземпляре, как, собственно, и библиотека. Мало кто в нее заглядывал: в основном студенты да сотрудники полиции или редакции. У детей и преуспевающих взрослых были дела поважнее – потому Эвермор Купер и нес свою вахту лишь время от времени. Библиотека открывала свои двери, когда Эвермор просыпался после очередной полной событий ночи, – то есть после обеда. А уже через несколько часов работы Куперу становилось скучно, он бесцеремонно выгонял посетителей и шел домой или в ближайший бар.

Итану и Элизе повезло: они подошли к темному зданию библиотеки как раз после обеда. Оно напоминало карикатурное изображение поместья доктора Джекилла со старых иллюстраций, и девочка мрачно взглянула на Окделла, словно бы вопрошая, зачем они вообще здесь оказались.

Поначалу они, конечно, пытались найти информацию более быстрым и удобным способом: воспользовавшись компьютером Эвана Нода. Отец Рихель считал компьютеры творением дьявола и дома такой опасной техники не держал, Итан даже не задумывался особо о ненужном ему, по сути, агрегате – и только родители Кэйлин не отставали от технического прогресса. Но даже «волшебная коробка» не дала никакой подсказки. Нечто, найденное Элизабет во дворе, оставалось неизвестным.

Кэйлинна сама вызвалась остаться и посторожить: она единственная подвергалась минимальному риску, умереть-то она не могла. Впрочем, никто и не считал, что странное существо способно убить. По крайней мере, не в нынешнем состоянии. Разве что мысленно, если оно вообще способно думать. Так что мертвый джинн Мэпллэйра расправила белую юбку, присела прямиком на мокрую траву, ничуть не заботясь о внешнем виде, и помахала Итану и Элизабет ручкой. Окделл горестно вздохнул, взял девочку за руку и зашагал в сторону Магнифисент-Роуд. Кэйлин и не собиралась скрывать, что счастлива до безумия. Она была уверена, что кто-нибудь обязательно откликнется на объявление. Хотя даже она не ожидала, что это случится так скоро.

* * *

Некоторых детей называют в честь знаменитых спортсменов, политиков или хотя бы событий. Эвермора Купера же мамочка назвала в честь строки из своего любимого стихотворения[7]. Читала она неважно – когда к тридцати осилила первую часть словаря, радовалась как дитя, – и потому имя сына тоже получилось не совсем таким, каким задумывалось. Миссис Купер еще и обладала воистину ужасным почерком: в роддоме все даже привыкли звать малыша Эверноуп. Потом, получив по коробке дорогих заморских конфет, врачи, конечно, осознали свою ошибку, но было уже поздно. Любимым словом сына четы Купер стало слово «нет».[8]

Эвермор часто и со вкусом отказывал.