Итан слушает

– Что? – Итан словно вышел из транса. Надо же, отключился настолько, что даже вопроса не услышал.

– Спрашиваю, это правда Кэйлинна Нод? Я теперь вспомнил, что читал о ней в газете… Давно. Она вроде как пришла на собственные поминки. Чудо, все такое.

– О ней все забывают. – Итан поджал колени к подбородку. – И ты забудешь, наверное. Кэй живет у родителей, а они вспоминают, что она жива, только видя ее рядом.

– Вот ведь черт… Несладко ж ей приходится.

Несладко… Интересно, как долго она к этому привыкала? Плакала ли? Проклинала ли судьбу? Винила ли Смерть?

– И что – она совсем не умирает? Даже если из пистолета пальнуть?

– В день нашего знакомства я нашел ее голову в коробке из-под макарон.

Макмиллан молчал целую минуту и наконец выдохнул:

– Это же почти суперсила! Как в комиксах.

Итан усмехнулся. Ему вдруг захотелось сделать то, чего он не делал уже очень, очень давно, – перед кем-то похвастаться. Окделл огляделся и увидел в траве идеально подходящий для этого предмет – погнутый гвоздь длиной никак не меньше трех дюймов. Итан распластался по земле, дотянулся до гвоздя и с силой – так, чтобы Элис видел, – всадил острие себе в руку. Гвоздь жалобно звякнул и погнулся. Звон был каким-то новеньким синдромом, но Окделл не придал этому особого значения: его изрядно позабавило то, что Макмиллан все еще умеет удивляться.

– Какого?.. Ни следа, вот дьявол!

– И не больно.

Элис схватил руку Итана, повернул ладонью вверх – ни одной царапины.

– А вот это уже совершенно точно суперсила. Неуязвимый! – Макмиллан перевел взгляд на Кэй, все еще считавшую веревки. – И Неумирающая.

– Та еще команда…

– Костюмы уже делаете?

– Эй, чем тебе моя куртка не угодила?

– Мне жаль прерывать ваше веселье, мальчики, – раздался знакомый голос, – но Ахоркадо[17] хочет кое-что обсудить с Элисом.

Кэйлинна стояла рядом – и когда успела подойти? – и вновь ловила ладонями падающий пепел.

– Только в глаза ей не смотри, – напутствовала мисс Нод.

– Ахоркадо?… Постой… ей?

– Ну да, надо же было как-то ее назвать. Она тут единственная девушка, пусть порадуется.

Улыбка у Кэй была самой что ни на есть настоящей и в сочетании с выжженными глазами смотрелась просто восхитительно.

– Я один не пойду. – Элис замотал головой, косясь в сторону скрипящих «висельников».

– Телохранители – шаг назад! – Кэйлинна рывком подняла Элиса с земли и подтолкнула его в сторону древесных духов.

– Ахоркадо? Серьезно? – Итан хмыкнул.

– Не смотри на меня так, в школе преподавали только один иностранный язык!

– Заткнитесь оба, пожалуйста, у меня голова раскалывается. Безумие какое-то… Точно! Может, я сплю? – Макмиллан ухватился за эту мысль как за соломинку. Очень знакомо…

– Вот и я на это надеялся… – прошептал Итан так тихо, что Элис вряд ли услышал.

А потом заговорила Ахоркадо.

* * *

Они пришли издалека.

Их души были темнее первозданной ночи, а помыслы такими же грязными, как подошвы их огромных сапог. Рогатые шлемы, крылатые мечи и горящие жаждой глаза выдавали в них тех, кто желал зла. С такими не церемонились. С таких сдирали шкуру живьем.

Но на этот раз все пошло иначе. Вихрь темных сил неизменно побеждал добро, ни один рогатый разбойник не предстал перед справедливым божьим судом. А тронный зал разбойничьего замка украсили черепа несчастных охотников за головами.

В замке среди черных скал правила разбойница – порочная, как сам грех, и гордая, как Брунгильда[18]. Она направляла свою маленькую армию крепкой рукой и железной волей, и они сжигали деревни, убивали, грабили и насиловали. Пока не пришли те, другие. Тощие, не носящие оружия, в одежде цвета молодой листвы.

Шарлатаны и бездельники, отправившие разбойников и их царицу на виселицу.

Они пели песни, ветвящиеся, как синие лабиринты на коже их богов, – песни, в которых глаза превращались в светила, мертвые становились волнами, а жестокость неизменно оборачивалась против тех, кто вздумал ей поклоняться. Царица заливала уши своих разбойников горячим воском, как делали когда-то моряки, попавшие в течения острова сирен. Царица приказывала стрелять на поражение и не щадить никого. Она чувствовала себя всемогущей, а потом какие-то шуты посмели напомнить ей о том, что в лабиринтах ее собственной души жила маленькая девочка, когда-то подарившая пленнице оленя, а затем потопившая свою душу в чужой крови.

Она была голодна до сих пор.

* * *

Элис – и откуда только силы взялись? – распахнул глаза и успел увидеть, как неподвижные тела Итана и Кэй исчезают среди вымазанных в земле корней. Он закричал бы, если б хлесткая ветвь не обернулась вокруг его горла. Макмиллан дернулся изо всех сил, выпутал руку и попытался прыгнуть, но корни уже обвили ноги и потянули обратно, во влажную темноту свежих могил. «Висельников» за домом Макмилланов теперь стало еще больше: они по одному выныривали из темноты под вязами, выбирали петлю из тех, что остались в траве, и ловко обертывали ее вокруг своей деревянной шеи.

Повешенные преступники освобождали сами себя.

* * *