Итан слушает

Она подарила им время. Итан знал, что нескоро поймет, как тяжело ей это далось. Куда тяжелее, чем всем остальным.

Самоубийство называют трусостью, а самопожертвование – подвигом. Как же назвать поступок девушки, которая упала в реку, а потом добровольно взяла Жнеца за руку?

Итан Окделл ничего не смог сделать, вся его невероятная неуязвимость оказалась совершенно бесполезной. Бьярндир не смог помочь. Никто не смог помочь. Даже Эван, который теперь знал о смерти куда больше их всех вместе взятых, не нашел лучшего способа, чем… чем то, что должно было произойти с самого начала.

На мосту.

* * *

Итан потерял хорошего друга. Бьярндир решил, что лучше момента просто не найти. И теперь Окделл шел вслед за Бригадиром, совсем как ребенок за Гамельнским Крысоловом. На самом деле, он, видимо, почти не соображал, что делает. Даже когда они оказались на болотах, а вокруг появились стайки вездесущих Игнес Фатуи.

Бьярндиру не хотелось идти к паучихе. Если честно, ему хотелось вернуться в город, влепить парню хорошенькую отрезвляющую пощечину и снова попробовать уйти, не обращая внимания на зов. Может, в последний раз посидеть на колокольне и перекинуться парой словечек с крошкой Рихель и Трехглавым Зверем. Но Жернова трещали так громко, что раскалывалась голова, и Бригадир брел дальше. К правде, которая сотворит еще одного Бригадира.

…Но, когда пришло время говорить эту правду, он не смог раскрыть рта.

– В тебе нити моей паутины, мальчик, – прошипела Орсо, постукивая челюстями. Она наклонилась к Итану, который изо всех сил старался не отводить взгляд. Розовые пряди коснулись его лба. – Вшиты в кожу, прорастают в мясо… М-м-м…. Мясо…

С челюстей, по обеим сторонам которых шевелились жвалы, закапала слюна.

– Эй, Орсо! – Бригадир махнул рукой, на которой красовалась костяная лапа. – Будь добра, не отходи от темы, родная!

Паучиха раздраженно зашипела.

* * *

Ох уж ей этот странник. Почему бы не использовать свой собственный рот, чтобы люди докопались до истины? Зачем все так усложнять? И серый мальчишка… От него несло смертью, вечной жизнью, чужими судьбами и самой Орсо – последнее было особенно неприятно, – а он дрожал. Боялся. Готов был развернуться и убежать. И как только умудрялся противостоять простейшим инстинктам?

– Моя паутина – чужие судьбы, – продолжила она. – Нити жизней и смертей. Падений и свершений. Это они защищают тебя. Вот тут.

Она опустила ладонь на серую шею – туда, где под лишенной чувствительности кожей вечно звали на помощь другие жизни и бежала алая кровь.

– Они и уничтожают тебя. Если честно, они и держат нас всех тут. В этом городе. Из-за тебя я сейчас ползаю тут, а не в своем Ткацком Цехе.

Мальчишка сглотнул. Взгляд красных глаз – всех четырех пар – наверное, не давал ему сосредоточиться.

Нужно было вслушиваться в слова… понимать их. Не просто пропускать через себя. Не просто дрожать от страха, в который, кажется, он полностью превратился. Наконец он заставил себя раскрыть рот.

– Из-за меня?

Голос прозвучал так сипло и так тихо, что Орсо засмеялась. Смех ее раскатился по пещере, подобно заблудившемуся грому.

– Они бесцельно зовут на помощь. Первого попавшегося домового. Призрака. Любого ткача. Кого-нибудь. Хоть кого-нибудь, кто может их услышать. И своих хозяев они тоже зовут… Только не могут дозваться…

Последнее предложение Орсо проговорила, уже отступая назад.

Убей она мальчишку – все равно бы не смогла уйти. Нити вплавлены намертво, будьте прокляты эти человеческие технологии, которые все делают слишком добротно и слишком неправильно. Да и потом, убей она мальчишку – и Бригадир лишил бы ее оставшихся ног.

Ни для себя, ни для клубочка похищенных нитей она ничего не могла сделать.

Семь щетинистых лап аккуратно ступали по каменистому полу и уносили мойру все дальше от растерянного мальчишки. Все ближе к спокойствию белых стен. Вплотную к панорамам чужих дорог.

* * *

– И что… что мне…

Итан замер – маленький серый мальчик под сводами колоссальной пещеры. Бригадиру даже стало его жаль. Окделл казался не просто потерянным… он выглядел совершенно выжатым. Как попавшийся под ногу помидор. Как человек, который узнал, что ему под кожу вшили волшебную паутинку. Как тот, кто готов разговаривать о правде.

Дядя Миша улыбнулся и соскочил с камня. Слезать с насиженного места не очень хотелось, но в воздухе потрясающе пахло птичьей кровью. Для Бьярндира это был запах абсолютной победы.

Рука – лапа – легла на поникшее плечо. Бригадир с привычным удовольствием заметил, что парень дрожит. Чересчур.

Чересчур – хорошее слово. Неоднократно улучшало Бригадиру жизнь. Или существование – так оно точнее будет.

Но когда Бьярндир начал говорить, он почему-то почти ненавидел себя.

* * *

«Вот твоя Главная Ошибка, мистер Окделл.