Итиноку

"Он мог бы стать хорошим синоби, – подумала она, – может даже дзенином. Мог бы. Но у него другой Путь, своя Колесница, которой он правит твердой рукой…"

Выходя из здания автовокзала, она покосилась на него и журналистку.

Он уже улыбался комичной ситуации, шутил с молодой женой, доставал сигареты. На нее покосился мимоходом. "Вот и он меня не узнал"…

На улице они взяли такси, хотя она и предлагала вызвать машину по телефону. Таксисты у автовокзала всегда завышали цену, тем более на курорте. Но это не укладывалось в голове Оямы, который привык к тому, что в его родном Токио таксисты ездят по единому тарифу и не накинут сверх ни одной иены независимо от места работы.

"Тут тебе не Токио, и этим все сказано", – произнесла она по-японски, пока шофер забрасывал их чемоданы в багажник. "Я это понял, – ответил напарник. – Просто хочется поскорее добраться до отеля. Надо отдохнуть после долгой дороги и приготовиться к гастролям".

Она уже была готова. Успешно выполненная работа в Петербурге придала ей сил и уверенности. Она настроилась на правильный лад и была уверена, что и тут они справятся так же хорошо. Никто в Петербурге даже не заподозрил, почему на самом деле коварный гайдзин вдруг свалился с площадки. В интернете до сих пор дискутируют, что это было – головокружение, самоубийство или простая неосторожность… И дзенин ее похвалил. Когда она накануне отъезда в Ялту отчитывалась перед Акайо-сан, он скуповато улыбнулся: "Я доволен тобой, Мияко. Те, кому ничего знать не нужно, ни о чем не догадаются. А те, кто знает, получат хороший урок: с нами нельзя вести грязную игру. В своей работе мы можем проявлять хитрость и коварство, чтобы успешно выполнить задание, но с заказчиком всегда честны. Верность Долгу и безупречное исполнение своей работы – без этого нам нельзя. Иначе мы ничем не отличались бы от простых головорезов. Но если заказчик пытается нас обмануть или предает, это не должно сойти ему с рук".

"Я назвала этого человека гайдзином, – думала она, глядя из окна машины на золотисто-багряную набережную реки, пронзающей Ялту от гор до моря. – Я уже начала мыслить, как урожденная японка. Но я согласна с Акайо-сан. Этот человек поступил с нами бесчестно, по его вине погиб Акихиро. И до этого он не предупредил, что в тот день в машине его жены окажется ребенок. И в ночь после их гибели он отправился ночевать к женщине на Васильевский остров… Тройное коварство и бесчестие. И хуже того, что здесь подобное "кидалово" – не редкость. Ловким пройдохой еще и восхищаются, о симпатичных аферистах еще и романы пишут и зачитываются ими с восторгом, а над жертвами еще и смеются: так, мол, и надо дуракам, за уроки платить надо, а им будет урок… То, что у других считается позором, здесь – чуть ли не подвиг. Что-то неправильное происходит с этим обществом!"

Когда ее звали иначе, она была привычнее к подобным реалиям и не реагировала на них так остро. Это была повседневность, привычная, как тиканье часов или лягушачьи трели с болот. Она просто не знала такой жизни, где закон и порядок уважают, а не смеются над ними и не посылают по известному адресу; где хитрость и подлость не возводятся в ранг достоинств и где не потешаются над человеком, обманутым мошенниками: "Так тебе и надо, тупица!"…

Став Мияко и сменив в жизни все, она оказалась совсем в другом мире с другими устоями. Не сразу, но прижилась. И теперь думала, что на ее прежней родине, как в Датском королевстве, что-то неладно…

"Где хвалят вора

И смеются над жертвой -

Так не должно быть!" – подытожила она свои размышления хокку.

Машина подъехала к помпезным воротам гостиницы.

– А потему вирра надзивается "Ерена"? – спросил Ояма, доставая бумажник.

– А фиг его знает, – весело ответил смуглый курчавый таксист, отсчитывая сдачу. – Уууф, ну и баулы у вас! – он открыл багажник. – И как вы их до машины доперли? – он с завистью и удивлением посмотрел на невысокого и субтильного Ояму.

На вилле напарник сразу расстелил циновку и устроился у окна – созерцать пейзаж. Это помогало ему сконцентрироваться и направить свою энергию ки в нужное русло. А она занялась каллиграфией, выбрав иероглиф "Служение". Тренировку они проведут завтра. Все-таки после курса лечения ей нужно больше времени на восстановление сил. В дороге она очень устала. Вот и рука уже подрагивает, и иероглиф получается плохо.

Отложив восьмой лист и так и не добившись безупречного написания, она убрала принадлежности для каллиграфии и решила тоже заняться созерцанием.

Но сконцентрироваться на искристой синей воде бассейна ей мешали мысли о нем и его жене. Вилла переполнена. Значит, они, скорее всего, направятся в "Ореанду". Это к лучшему – нет риска столкнуться с ним на вилле… А вдруг он что-то заподозрит? Или, того хуже, она как-то себя выдаст?..