Итоги № 27 (2012)

Судя по комментариям первого вице-премьера Игоря Шувалова, под сокращение могут попасть программы на общую сумму от 1,5 до 2,5 триллиона рублей. То есть почти четверть бюджета. Ну а поскольку главным (а сейчас, похоже, и единственным) инвестором у нас является государство, такое сокращение означает неизбежное падение ВВП — полномасштабную рецессию.

«Это сокращение расходов полностью соответствует вводимому с будущего года бюджетному правилу, по которому прогноз доходов будет основываться исходя из средней цены на нефть за предыдущие пять лет», — пояснил «Итогам» источник в Министерстве финансов. Ранее, напомним, правительство собиралось ввести такой принцип только с 2015 года. Но жизнь, как известно, диктует свои суровые законы. Проблема заключается в том, что кризис может оказаться совсем другого качества, чем в 2008 и 1998 годах. И министры вновь рискуют оказаться в роли генералов, готовившихся к прошлой войне.

Отдать долг

Столкнувшись в 1998 году с необходимостью выплачивать колоссальный госдолг, российские генералы от экономики все последующие годы готовились именно к этой «войне». Готовятся они к ней и сейчас. Факт, что внешний долг государства составляет всего 2,5 процента ВВП и является нашим боевым знаменем. «Государственный долг России — минимальный среди стран «восьмерки», «двадцатки», да и БРИКС тоже, и на 1 мая 2012 года составлял 9,2 процента ВВП. При этом внешний долг России всего 2,5 процента», — гордо заявил президент Владимир Путин с трибуны Петербургского международного экономического форума. Правда, он признал, что новый кризис не будет похож на предыдущие. Его спусковым крючком для России может стать не только падение цены на нефть, но и наличие долговой проблемы. По данным Минфина, объем внутреннего государственного долга России сегодня составляет 4 триллиона 365 миллиардов рублей. За последние три с половиной года он почти утроился. Из них 621 миллиард — это гарантии бюджета коммерческим организациям под привлеченные ими кредиты. Остальное — государственные долговые обязательства. К ним также необходимо добавить задолженность субъектов Федерации и муниципальных образований. Что по данным Минфина, превышает триллион рублей. Только по ценным бумагам они должны 336 миллиардов. При этом для России с ее нефтяной зависимостью важно учитывать срочность долга. Как правило, она не превышает 3—5 лет. Для сравнения: сроки погашения американских долгов редко недотягивают до 50 лет. А Франция сегодня имеет возможность занимать деньги и на 70 лет.

Так что лучше сравнивать наделанные российской властью долги не с объемом ВВП, который вообще-то принадлежит народу, а с доходами самого государства. Получается, что общий размер одного внутреннего госдолга приближается к половине доходной части бюджета. Что бывает со странами, у которых доходы не соответствуют расходам, известно на примере Греции.

С учетом крупных золотовалютных резервов ситуация с государственными финансами у нас пока далека от кризисной, но все быстро меняется. «Пока государственные долги не столь велики, а доходность по российским гособлигациям еще недавно была даже ниже инфляции, — рассказал «Итогам» руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич. — Но как показывает опыт Греции, мнение держателей таких бумаг может меняться в течение нескольких дней». Сложнее обстоят дела с долгами корпораций.

По оценкам специалистов, их уровень сегодня составляет 525 миллиардов долларов и превышает объем резервов Центрального банка, в закромах которого 510 миллиардов. Проблема в том, что наши политики, законно гордясь взвешенной бюджетной политикой в последние годы, умалчивают об одной неприятной детали: по сути корпоративный долг в России тоже является государственным. Более полутриллиона долларов долгов наделали главным образом корпорации, контролируемые правительством. Кто будет по этим долгам платить в случае чего? Правильно — бюджет, то есть налогоплательщики.

Правительство к этой неприятности потихоньку готовится. В бюджете на будущий год резервируется 500 миллиардов рублей на помощь компаниям-должникам. Но это явно не та сумма, которая способна удержать российскую экономику на плаву в случае серьезного рыночного шторма.

В евро мы верим?

Виною всему, конечно, еврокризис, который никак не может обойти стороной страну, так тесно связанную с Евросоюзом. Нестроение в единой Европе порождает риски для России. Главный из них — валютный. Недавнее признание главы Сбербанка Германа Грефа о том, что он часто видит сны о счастливом прошлом, когда цены прогнозировались на 50 лет вперед, а слово «волатильность» не вызывало оторопь у инвесторов, можно считать символичным. Сегодня руководители не только коммерческих, но и центральных банков гадают, в какой валюте лучше держать свои резервы. Наш ЦБ, похоже, сделал опрометчивый выбор.