Итоги № 43 (2011)

А вот случай с убитым футбольным болельщиком «Спартака» показал, что парень ценой жизни спровоцировал очень мощный подъем самосознания против тех, кто пытается нас унизить. Люди, среди которых были не только футбольные фанаты, требовали справедливости, суда и доказали, что они уже не «поколение пепси». Дело не в национальностях, а в том, что по сути встречаются чужие среди своих, которые даже более вредны для общества, чем какой-нибудь экстремист. Национализм национализму рознь, весь вопрос — в справедливости.

— Никто не против справедливости, но, по-твоему, Манежка — это выход? Умные люди говорят, что это только вход, а выхода из нее для такой огромной страны нет.

— Если какой-то г...н избивает русского на национальной почве, то тут однозначно надо дать ему ответ. Но мы не должны продвигать тему национализма в России, потому что тогда пойдем по пути Византии, которая исчезла как империя, когда византийцы стали себя делить по национальному признаку. Поодиночке нас уничтожат. Надо отделять одно от другого. Мы должны сделать так, чтобы тема национализма не развивалась, но вместе с тем мы не должны давать унижать себя.

— Пока это мало кому удавалось — для этого нужно сильное государство. А тебе кто из нынешних политиков импонирует? Ну, не считая Путина...

— Знаешь, я сейчас совершенно по-другому, уважительно стал относиться к таким стояковым людям, как Фидель Кастро, Лукашенко, Каддафи и Чавес, которые выбрали свою линию и стоят на ней до последнего.

— Ладно, закроем политическую тему. Расскажи лучше про свою любовь. К мотоциклам.

— Первой моей любовью стала, конечно, «Ява» с объемом двигателя 250 кубов, так называемая чекушка, которую я затаскивал на этаж, чтобы не угнали. Потом была «Ява-350» — красная. Представьте, 1983 год, мотоцикл куплен на все деньги плюс еще кредит, который я должен выплачивать целый год. Купил, сразу же задрал глушители, потом перекрасил его в черный цвет. Следом был «Иж-Планета», мы называли его еще «Планета смерть», харизматичный такой мотоцикл. Теперь у меня у единственного собран весь ассортимент Ижевского завода, я собираюсь открыть музей мотоциклов советского производства, сейчас буду строить помещение для всех экспонатов.

Помимо этого у меня есть «Ямаха» 200-сильная. Зову ее «Кувалдой» — такая же тяжелая и плохо управляемая. Этот мотоцикл можно назвать серийным дрэгстером — знаешь, специально строят такие мотоциклы для участия в скоростных соревнованиях на прямой со стартом с места, ну а этот серийный с повадками дрэгстера. На самом деле мне западло ездить на стандартных мотоциклах, я обязательно должен с ними что-то сделать, но пока нет специалистов, чтобы изменить «Кувалду» так, как я хочу. В этом плане мне очень хорошо удалось переделать «Хонду», она приобрела такой брутальный вид, под стать тому бензовозу, который является брендом байк-шоу. Безусловно, у меня есть и «Харлей» европейской сборки.

— Почему в России не выпускают мотоциклы, как ты считаешь?

— России нужен свой мотоцикл. Была попытка создать его на уральском заводе, мы тогда даже удостоились титула «Бренд года». Это проект «Волк», очень достойный, сверхуспешный, во многих странах хотели его реализовывать. Тот байк был носителем нашей идеологии. Но, к сожалению, не все от меня зависело, потому что владельцем завода был не я. Завод потерял владельца, проект загнулся. Получилось как в «Собачьем сердце»: вначале рабочие запели хором, потом понесли оборудование, потом полопались трубы отопления, потом заколотили парадные и стали ходить через черный ход. Сейчас завод выпускает мелкосерийную продукцию. Но она абсолютно неконкурентоспособна внутри страны — мотоцикл стоит порядка 10 тысяч долларов. Это не значит, что мы оставили попытки, я все равно доведу дело до конца, и в России обязательно будет свой мотоцикл. У меня на эмблеме написано «Будущее важнее настоящего». Все, что задумано, обязательно сбудется.

Григорий Санин

Ека­те­ри­на Мас­ло­ва

Екатерина Маслова

 

Укротитель Дракона / Искусство и культура / Спецпроект

 

У «Ленкома» есть своя стена плача с фотографиями ушедших и незаменимых — Евгений Леонов, Татьяна Пельтцер, Олег Шейнцис… Недавняя потеря Александра Абдулова и Олега Янковского, во многом державших на себе репертуар, плюс фактический уход со сцены Николая Караченцова могли подкосить театр, но этого не случилось. На старые роли введены новые исполнители, и, хотя часть названий исчезла с афиш, появились другие. Лишь одна строка не меняется вот уже тридцать восемь лет — фамилия главного режиссера «Ленкома»…