Итоги № 46 (2011)

— У нас с Потаниным был, по сути, семейный бизнес. И развод — удел двоих, остальным ни к чему в это соваться. В случившемся виноваты оба — не важно, кто больше, а кто меньше. Хотя лично я предпочитаю спрашивать с себя. Так честнее и правильнее. Жаль, образцовое партнерство не завершилось показательным разводом. Это было важно для всего российского бизнеса, культуры отношений. Мы не прописывали вариант раздела активов, поскольку даже теоретически не допускали, что такая ситуация может когда-либо возникнуть. По сути, создавали компанию на века…

— В итоге вам пришлось срочно съезжать с Истры, забрав аквабайки…

— Еще раз: нам не удалось цивилизованно разойтись, но комментировать это не хочу, дело касается лишь двоих.

— Ваша история доказывает, что друзей в бизнесе не бывает?

— Понимаете, долгое время мы сидели с Потаниным бок о бок, виделись по четыре раза в день. А когда я перешел в «Норникель», встречаться стали раз в месяц, пересекались в «Лужках», в нашем корпоративном доме отдыха. Но это, согласитесь, иное. Порвались какие-то ниточки, пропала физическая близость, позволявшая понимать партнера с полуслова.

— Сегодня вы общаетесь?

— На уровне «привет-привет». Не более того.

— Словом, как бывшие супруги.

— Наверное. Я не был женат, мне сложно сравнивать. Главное, у нас нет общих детей, никто не должен платить другому алименты.

— И все же, как ни крути, куршевельская история дорого вам стоила.

— А мне кажется, что я вышел из нее вполне достойно.

— Это первый случай, когда вам наглядно продемонстрировали, что не деньги решают все?

— И раньше знал: голова важнее кошелька. Иногда даже горжусь, что мои подвиги кратно преувеличены. Но тут уж ничего не попишешь.

— По слухам, в том январе, когда вас замели французы, вы оставили в Куршевеле двадцать миллионов евро. Спустили легко и непринужденно, купая девочек в шампанском Cristal.

— Ну чушь! Опровергать легенды глупо, тем не менее чистой воды мифология. Вот спорту на отдыхе мы уделяем много времени.

— Что называете этим словом, Михаил?

— Намек понят. Отвечаю. Над другими свечку не держу, а сам сексом за рубежом не занимаюсь. Впитал железное правило с молоком матери. Как вы знаете, отец у меня был международником, он четко объяснил: «В своей стране делай, сын, что хочешь, а за границей — ни-ни!» Я безоговорочно поверил папиному опыту, прислушался к совету. В Куршевель езжу с 1993 года, и до января 2007-го никаких проблем там не возникало.

— А потом вдруг обвинение в сутенерстве…

— Было много версий, откуда ноги растут. Кто-то предположил, что Саркози перед президентскими выборами раздул историю с русскими. Другие говорили, будто заказ пришел из России. Думаю, все значительно банальнее. Некий генерал из Парижа захотел стать министром внутренних дел Франции, и ему понадобились громкие дела. Сработал старый стереотип: все богатые русские — бандиты и сутенеры, а сопровождающие их женщины — девушки легкого поведения. Отрицательного фона добавило и дело с отравлением Литвиненко, гремевшее тогда в Европе. В полиции потом стыдливо опускали глаза, рассказывая это. За мной в отель пожаловали в семь утра. Культурно постучали в дверь. Я открыл. Проводивших обыск поразило, что ночую один, а в номере нет ни компьютера, ни сотового телефона. Раз пять прошлись по кругу, перевернули все вверх дном, никак не могли смириться с очевидными фактами…

— Вы не потребовали консула?